- Словом, злоумышляли за моей спиной, пока ты не узнала, кто родители парня? - взревел Гуго Ларош. - Так ты собиралась замуж за конюха? Проклятье, ты такая же, как твоя мать!

Чувство собственного достоинства, положение в обществе для вас ничто. Сгодится первый встречный, лишь бы красавчик!

Уязвленная презрением деда, Элизабет все же сохранила выдержку.

- Так Жюстен - ваш сын или нет? - прямо спросила она. - Если да и вы уверены в этом, нужно его разыскать и вернуть, ведь это и его дом!

У Лароша от ярости помутилось в голове. Ну конечно, Элизабет успела переспать с молодым конюхом и теперь требует его возвращения, потому что влюблена!

- Ты беременна его стараниями, да? - глухо спросил он.

- Нет! Как вы смеете такое спрашивать?

- А ты? Ты тоже, если я не ослышался, задаешь те еще вопросы! - крикнул дед.

Он рывком встал с кресла. Разъяренный, он нуждался в разрядке. Под руку попала хрустальная ваза с желтыми розами. Он швырнул ее об обитую деревянными панелями стену, и осколки полетели во все стороны. Цветы дождем лепестков упали на навощенный паркет.

- У меня никогда не будет доказательств моего отцовства, кроме бредней этой мегеры! - ярился он. - Да, может, Жюстен и мой сын. В нем было что-то, казавшееся смутно знакомым, - выражение лица, жесты… И волосы у него светлые - того же золотистого оттенка, что и у Катрин.

- Как я раньше не заметила! - с сожалением проговорила Элизабет. - Теперь, когда вы это сказали. Может, я ощущала эту удивительную близость между нами, потому что мы родственники? Дедушка, умоляю, узнайте, не пошел ли он в армию! Жюстен покинул поместье, чтобы не навредить мне, не лишить меня статуса вашей единственной наследницы. Но я согласна любить его как члена своей семьи. Я скучаю по Жюстену, и вы тоже!

Гуго Ларош пробормотал что-то, явно соглашаясь с этим. Казалось, он был глубоко взволнован. Элизабет стало его жалко, и, желая его приободрить, она подошла и положила руку ему на плечо.

- Милое дитя! Счастье, что у меня есть ты! - глухим голосом проговорил дед.

Потом повернулся и порывисто заключил ее в объятия. Сжал крепко-крепко, спрятал свое грубоватое лицо в ее распущенных волосах, удерживаемых одной лишь лентой надо лбом.

- Ты единственное, что у меня осталось, - прошептал он ей на ухо. - Такая нежная и так приятно пахнешь!

- Дедушка, прошу вас, отпустите!

Но Ларош продолжал обнимать ее, поглаживая по спине, по талии, при этом дрожа и тяжело и часто дыша. А когда Элизабет ощутила на своей шее поцелуй, она и вовсе испугалась. Вспомнились отвратительные картины из кошмара, увиденного на борту «Турени». Мужчина в черном, с лицом, неразличимым в синевато-зеленом, странном сумраке… Внезапно она поняла, кто это, узнала его мускусный запах, характерные жесты.