– С Михой он говорит. Всегда. И когда охотиться учит, и когда показывает, как безопасно зияние распознать, и когда от щупов лесного угря уворачиваться тренирует…

– А от тебя в молчаливый ступор впадает? Выходит, все наоборот: это ты его тиранишь? А? Держишь эдаити в черном теле? Бедный мужик, угораздило… Сделала из него няньку, мамочка? С первой встречи, что пушинка на ветру, тряслась и в сторону шарахалась, а к сыну допускала.

– И вовсе я не делала. Миха сам его в отцы определил, расставаться не желал, все требовал, чтобы Зак к нам приходил.

– А дальше-то что? – Троя уже открыто улыбалась. – Раз пришел, два пришел. И все молчком? Вот и интересуюсь: как вдруг умудрились-то?

– Он приходил и… оставался. Сначала на час, потом на два. Сын его не отпускал, вот я и не гнала, постепенно привыкла. Как-то всю ночь у нас в каюте провел. А только с недельной охоты вернулись, я и осмелилась. Предложила отдохнуть, поспать. – Женщина запальчиво вскрикнула: – Им же тоже надо… отдыхать!

Троя громко фыркнула.

– Сон – это святое, а гостю – лучшее место. Рядом с хозяйкой… Ты мне одно скажи: вы хотя бы тогда… разговариваете?

Лайса смущенно замотала головой.

– Зачем? И так все понятно. Я что подумаю, он, если согласен, по голове гладит. Ласково так… Ух, до мурашек пробирает! Если не согласен – отворачивается. Молчун он просто. – Лайса притихла, словно что-то вспомнив, и вдруг потянулась к уху подруги. – Однажды мне такое привиделось… Зак тогда у нас спал, а я вдруг проснулась посреди ночи. Как толкнул кто. Смотрю, вокруг тела воздух будто сиреневым светом. Только это недолго продлилось. Пропало, точно впиталось в одеяло, которым Зак укрылся. Я подумала, что сон такой необычный, но покоя все не дает.

Сиреневое свечение?! Троя судорожно втянула воздух, осознав, что перестала дышать. А Зак отчаянный… Неужели решился и рискнул прикоснуться к понравившейся женщине сущностью эдаити? Вдруг он ее теперь тоже слышит? Это бы все объяснило…

Догадка по сути верная. Только говорить о ней подруге, пугать и настраивать ее против Зака Троя не стала. Пожала плечами, сделав вид, что никаких ассоциаций «сон» женщины у нее не вызвал. И предпочла найти подозрительной догадливости Зака иное объяснение:

– Как я ни посмотрю, так он всегда тебя по волосам гладит, при всяком удобном случае. Мы-то завидовали: на вид ужасный, но нежный внутри. Теперь же выходит – подкаблучник.

– И вовсе он не ужасный! – возмутилась мама Михи.

– Твое мнение в расчет не берем, ты просто во вкус вошла, – отмахнулась Троя. – Лучше скажи, вы, кроме детей и воспитания старшенького, еще что-нибудь вместе делаете?