— Ты должен мне оргазм.

— Я должен?

— Ты уже забыл, когда мы в последний раз пытались заняться сексом, когда вошел твой сосед? — Брови Чарли взлетают вверх, когда она напоминает мне — в третий раз на этой неделе — что Родриго пришел «в поисках карандаша», пока мы занимались сексом.

— Кто вообще пользуется карандашами? — размышляю я, запихивая курицу в свой желудок.

— Вот именно. Кто? — бормочет Чарли, направляясь к выходу и толкая стеклянные двери, выходя на улицу. — А до этого нас чуть не арестовала полиция кампуса.

Она все еще слишком драматично относится ко всему этому. Это была не настоящая полиция, так что не знаю, из-за чего она так расстроилась.

— Ты должна забыть об этом.

— Может быть, но знаешь, что я не могу забыть? Тот факт, что охранник хотел, чтобы ты подписал его велошлем — и что ты подписал его, когда мы оба были голыми.

— На тебе была рубашка.

Чарли закатывает глаза.

— Только рубашка, Джексон.

— Детка, ты горячая штучка.

Если она еще раз закатит глаза, они застрянут у нее на затылке.

— Моя голая задница прилипла к сиденью.

— Мои яйца прилипли к сиденью, — шучу я.

— Я бы сказала, что твои яйца милые, но это было бы ложью. — Она смеется в свой сэндвич.

— Мои яйца милые — о чем ты вообще говоришь?

— Новость, детка: никто не хочет видеть твои яйца, кроме, может быть, Тайсона и Карлоса.

Да, наверное, это правда. Я видел достаточно членов и яиц в душе, чтобы хватило на всю жизнь, но они всегда акцентируют на этом внимание.

— Мне нравится, когда ты говоришь «яйца», — поддразниваю я ее.