— Эй, Доминик, я сейчас вызову скорую. Ты только не отключайся, — она обхватила его голову руками, приподняла и положила себе на колени. Трясущиеся руки принялись искать телефон.

Он поднял тяжелые веки, ресницы дрожали.

— Да я уже все. Прямо чувствую.

— Не говори так.

— Ума не приложу, почему продержался так долго. Тебя видимо ждал, — он вдруг взглянул на нее открыто, непривычно по-доброму, с грустью, но с абсолютным счастьем. — Повезло, что ты выронила рядом со мной этот свой ноотроп.

— Ты знал, как он работает?

— Копался в отчетах того врача из психушки, — он обмяк. — Мы все же сделали это — убили его. Если я попаду в ад, клянусь, стащу у демона кочергу и буду лупить Льюиса, пока тот снова не помрет.

Смешок раздался из ее груди, голова покачнулась, и на шею Доминика упали ее слезы. Эми закрыла рукой нос и рот, изо всех сил стараясь, чтобы не захлебнуться в рыданиях.

— Скажи, мы ведь стали друзьями? — почему-то спросила она, понимая, что это абсолютно не к месту. Ей стало так стыдно, так неловко, что слезы сами брызнули из глаз пуще прежнего. Их поток она уже не могла остановить. Слезы понеслись по щекам, смешивались с кровью Доминика.

Однако детектив беззлобно искренне рассмеялся. Слабо и как-то неумело.

— Да. Почему нет? Я, как видишь, вожу дружбу только с безумцами.

— Я правда очень хотела, чтобы ты выжил… — рыдания сотрясли ее тело. Эми всхлипывала, отчаяние сдавливало ее грудь. Но вдруг лица едва заметно коснулась почти обескровленная рука детектива. Он проникновенно заглянул ей в глаза, и в этом взгляде отражалось только спокойствие.

— Ты, главное, сама выживи, — тихо произнес Доминик, а потом его рука сползла с лица Эми и с глухим стуком ударилась о грязный пол.

Глава 25: ТЫ

Глава 25: ТЫ

Время пришло.

В комнате было сыро и холодно. Все вещи, что находились здесь, стали бесцветными, незначительными и будто исчезли из поля зрения. Кроме одного предмета. По центру комнаты, прямо напротив большого круглого окна, на истершихся досках стоял старый мольберт. Его хлипкие ножки слегка дрожали каждый раз, когда Эми прикладывала чуть больше усилий, чем надо, но упрямо стояли на месте.

Работа длилась долго — всю ночь, с того самого момента, как Эми пришла в квартиру на своих негнущихся от усталости ногах. Словно обезумев, она кинулась исполнять свою задумку, обратив внимание на кровь на руках только тогда, когда случайно замарала ей чистый лист бумаги, теперь покаявшийся в мусорном ведре. Ее пальцы не дрожали, когда она наспех отмывала кожу в раковине, ее глаза, застекленевшие, не видели ничего кроме кистей и красок, а разум, что пребывал весь путь до дома в неподвижно-ленивом мрачном состоянии, вдруг окончательно прояснился.