– Оля? – позвал девушку Дима.

– Нет, там другое, – отрывисто сообщила она, не в силах скрыть своей радости. – В общем, я встретила его с другой. На вечере.

– С другой? – Димка не знал о том, что Никита общается с Никой в целях защитить Ольгу от собственного брата. – И на каком еще вечере? Брось, тебе показалось. Он реально от тебя… без ума.

– Он просто безумный, – отозвалась Оля. – Дим?

– Что? – все еще пребывал под впечатлением тот. Она решила проблему с Ником? Как? И что еще у него за другая? Кларский реально с ума сошел? А как же его песни о судьбе?

– Что? – спросил он.

– Дим, пожалуйста, давай встретимся? Я обо всем тебе расскажу, – вдруг попросила Оля, чувствуя холод дующего через приоткрытое окно ветерка. Сразу же вспомнились горячие руки и предплечья парня. Атомный генератор ее личного тепла мощностью в пару тысяч тераватт.

– Оля, зачем? – устало спросил он, усаживаясь на турник, прижав мобильник плечом к уху. Димка так и ничего еще не решил. Точно знал, что с Машей ему не быть, хотя и помнил вкус ее губ – никогда не думал, что будет, как мальчишка из любовных фильмов, вспоминать какой-то поцелуй, но нет же! Вкус ее губ, горьковатый и чем-то напоминающий привкус кедровых орехов, запечатлелся у него в том отделе головного мозга, который отвечал за память. Чащин тут же попытался вспомнить вкус губ Ольги и как-то внезапно осознал, что у нее губы совершенно другие. Не хуже, не лучше, а просто – совершенно другие. А еще они – привычнее. Она вся привычнее: и губы, и руки, и тело, и даже голос. Привычная, но нелюбимая? Так, что ли? А что такое любовь? И что такое привычка?

Он действительно запутался.

– Дима! – позвала его девушка, и в голосе ее парень уловил если не мольбу, то настойчивую просьбу. – Мне плохо без тебя.

Ему тоже было плохо. Только вот без кого? Без нее? Без Маши? Без Маши-то он привык быть всегда. Если, конечно, не считать того, что они с ней – друзья.

– Дима, я уехала оттуда. Я буду дома, одна. Ну, давай, встретимся? Поговорим.

– Хорошо, – решился он. – Поговорим. Но если все закончиться так, как и всегда, я буду думать, что ты хотела только этого.

Он знал, о чем говорит. Почти каждая их встреча завершалась тем, что они засыпали вместе, и девушка опускала голову на его грудь, чувствуя учащенное сердцебиение. Так было почти всегда, за парой исключений. Пару раз, когда в его квартиру кто-то совершенно не вовремя приходил, или тогда, когда у Ольги умерла собака, и Дима приехал к ней после звонка, у них ничего не было.

Почему она тогда позвонила именно ему, девушка и сама не знала. Наверное, интуитивно искала защиты у Чащина. А где ее искать, как не у любимого человека? К тому же Дима стал ей действительно близким. Рядом с ним девушка чувствовала себя комфортно, и ей не хотелось быть кем-то, кроме как самою собой. То же самое чувствовал и Денис, когда находился рядом с Машей – он как-то обронил пару слов об этом при Князевой, а она запомнила эти слова, потому что рядом с Чащиным чувствовала себя именно так – свободно, легко и как-то по-особенному вдохновенно, как художник рядом с любимой картиной. Нет, вернее, как созданное художником изящное и беззащитное творение, полностью зависящее от создателя и безмерно любящее его и принимающее таким, каков он есть.