— Иван теперь ненавидит меня… — на секунду воцарилась тишина, но он ждал продолжения, каким-то образом зная, что это еще не все. — Я всегда хотела семью… братьев и сестер. — мои голос был полон эмоций. — И похоже, они тоже меня ненавидят.
Ронан приподнял мой подбородок, чтобы встретиться взглядом, смахивая слезу большим пальцем.
— Львы не теряют сна из-за мнения овец.
Мое тело успокоилось, каждая клеточка во мне впитывала его слова и оставляла невесомость позади. Он снова вел себя прилично, но на этот раз я не жаловалась.
Было слишком поздно для этого.
Я любила его черное и серое, и все оттенки между. Я любила его так сильно, что это было заложено в моей коже. Я любила его и, даже зная, что потеряю его, чувствовала, что мое сердце просто остановится, если я не скажу ему.
Со вздохом я открыла рот, но он медленно закрылся от того, что я увидела в его глазах — или, скорее, от того, что он увидел в моих. Его мягкость испарилась, и холодный, бесчувственный
Я не знала, как долго стояла. Это должны быть остаточные слезы. Или игра света. Хотя я знала, что это не так, когда смех мадам Ричи вернулся, эхом отдаваясь в ушах. Ее кудахтанье обернулось в колдовское крещендо «поздравляю», пока я смотрела в свои льдисто-голубые глаза с блеском, которого им всегда не хватало.
Я догадалась, что искры исходят от страсти.
Даже те, которые в конечном итоге уничтожат вас.
Зеркало разлетелось вдребезги от одного удара моей руки. Выходя из комнаты, они звенели, как ненастроенные музыкальные ноты.
Глава 47 Мила
Глава 47
Мила
Acrasia — отсутствие самоконтроля.
Юлия остановила меня в дверях спальни и насмешливо оглядела с головы до ног.
— У нас гости, — строго сказала она. — Ты должна что-то сделать со своей, — она ткнула рукой мне в грудь, — Грудью.
Я посмотрела на упомянутую грудь и не увидела в ней ничего плохого. Для разнообразия я даже надела брюки клеш с высокой талией. Можно было бы подумать, что Юлия воспримет это как победу. Я знала, что Ронан так и сделает.
Я подняла свой взгляд к ее.