Неловко рассмеявшись, она отвела взгляд и махнула рукой, в которой держала вилку.
— Во всяком случае, надеюсь, что ты не станешь возражать. Уверена, ты понимаешь, почему не можешь быть любимой темой Ронана.
Я чуть не рассмеялась. Меня всю жизнь окружали пресыщенные женщины из высшего общества. Возможно, я и была самой молчаливой из них, но это положение давало мне возможность только наблюдать. Я знала, как играть в эту игру.
— Нет, все нормально, — сладко ответила я. — С моей стороны было бы глупо не понять этого.
— Совершенно глупо, — согласилась она с оттенком удовлетворения.
— Хотя, я живу в одном доме с Ронаном уже несколько недель, и не слышала, чтобы он много говорил о тебе. — я задумчиво нахмурилась. — На самом деле, когда я думаю об этом, никогда. Полагаю, у нас с тобой есть что-то общее, не так ли?
Наполненная
— Предполагается, что он не станет делиться с тобой личными вещами. Ты дочь его врага… — ее взгляд засиял жалостью. — Я уверена, что это не злой умысел с его стороны. Просто этикет пленницы/похитителя, разве нет?
Джианна рассеянно откусила кончик клубнички, ее взгляд с наслаждением впитывался в наш разговор.
— Я бы так не сказала. — я рассмеялась. — Не уверена, что Ронан хорошо знает этикет пленницы/похитителя.
— Неужели? Я всегда думала, что он прекрасно справится со всеми нашими играми вместе.
Не обращая внимания на тошноту, вызванную ее словами, я сделала откровенное лицо.
— Может, поэтому он и не говорит о тебе. Не похоже, что там было бы что-то подходящее, чтобы поделиться. — мое выражение было сочувствующим. — Уверена, что это просто потому, что ты такая пустая, что он не может видеть тебя на более глубоком уровне.
Надя поставила чашку на блюдце с большим удовольствием, чем требовалось, отвлекая внимание Кэт от игры. Она бросила на оперную певицу единственный взгляд, прежде чем вернуться к игре, и сказала:
— Мама, она мне не нравится.
Я ожидала давления, но забыла, что этот мир бросает вызов всем нормам.
— Как бы я ни ценила твою честность,
— Что такое пассивная агрессия?