Н-да, Лола. Высоко ты забралась.

Элиас видит меня, улыбается и нешироко разводит руки, предлагая его обнять.

Следующие полчаса пролетают, как один миг. Мы оба дико возбуждены.

– Ну, малыш? До Аткинса всего ничего. Что ты предлагаешь? Я собирался работать, но это, – Элиас показывает на брюки, – с твоей стороны свинство.

– Слушай… А в твоем спортзале есть мягкие коврики?

Элиас слегка улыбается.

– Положим, есть. А что?

– Тогда пойдем, – я поднимаюсь с его колен и беру Элиаса за руку.

Неожиданно улыбка сползает с его лица, а взгляд становится острым и резким.

– Погоди, Лола. Мы обязательно сделаем это и другое, когда Аткинс уйдет. Я обязан тебе кое-что рассказать.

– Да? – я чувствую легкое разочарование.

– Не поворачивайся к Аткинсу спиной, Лола.

Элиас выглядит крайне серьезным, и мне передается его настроение.

– Что ты имеешь в виду?

– В прямом смысле. Осветительная лампа может в исключительном случае и сама взорваться. Но с леопардом все более, чем подозрительно. И мы не получили от Аткинсов ничего, кроме бесконечных извинений.

У меня в груди холодеет.

– Думаешь, это он?

– Проверим. Он понимает, что теперь тебя сложно достать. И если что-то предпримет, то вероятно сегодня. Вдруг я не дам ему другого шанса? Тренера решу сменить, например. Смотри в оба, Лола. Я тоже буду смотреть.

– Господи… Я же теперь не смогу нормально заниматься…

Элиас бросает на меня убийственно тяжелый взгляд. Один из тех, которым нереально не подчиниться.