Высказываюсь в общих чертах, но Хозяину Монастыря хватает.

– Думаешь, это я? – вздохнул он и выудил из кармана портсигар. – Так скучно и примитивно? – и повторил. – Думаешь, у меня совсем воображения нет?

Юнец устало закурил. Таким, к слову, он и запомнился: зрелым сорванцом; кусающимся и сообразительным, жестоким и принципиальным.

– Проверить твои творческие способности у меня времени не было, – ответил я и поспешил добавить, – а вот ушлый ум отрицать не стану.

– Как скучно! Но ты мой друг, Гелиос, – объявил Ян и затянулся. – Несмотря на произошедшее когда-то… – здесь он неловко поперхнулся, – несмотря на некоторые разногласия…я буду считать тебя своим другом. А это значит, я уважаю тебя и твой дом. И, поверь, причин для его крушения у меня нет.

– Тогда кто? И почему это началось вместе с твоим появлением в пантеоне?

– Очевидно же! Кого-то неприятно жалит наша с тобой дружба, – усмехнулся Ян и сделал очередную затяжку. – Кого-то пагубно стесняет факт того, что Монастырь стоит под твоим началом и основной поток дел мы решаем совместно.

Я усмехнулся:

– Не отыгрывай святошу. Мне известны твои деяния, проворачиваемые за моей спиной. Можешь не шифроваться. Хотел бы придраться к ним – сделал это, ибо ведаю о каждой доставке, о каждом заказе, о каждом грамме.

Тогда он только начинал промышлять новыми видами деятельностями, приносящими борделю дополнительный доход. Хозяин Монастыря нервно посмеялся и ничего не ответил.

– Ты всё еще не выяснил, кто доставил тебе сестру.

– Не выяснил.

– И не занимаешься этим.

Ян вспыхнул:

– Начну копать – закопают меня, очевидно!

– Не начнёшь – тоже. Я дал указание.

– А я выбрал выжить.

Устало вздохнув, я предупредил:

– Не пользуйся своим положением, Хозяин Монастыря, по отношению к дому Солнца – если кровные узы, бывают, раскалываются, то приобретаемые положения легко стираются.