Рев труб призвал бурлящую людскую массу к тишине. Вперед выступил глашатай и возвестил, что великий Альп Арслан, владыка Хорезма, вершитель воли Пророка, защитник правоверных и их охранитель от злоумышлений иудеев и гяуров обратится с речью к подданным. В благоговейной тишине зазвучал голос монарха.

“Дауд Алрой! – воскликнул Альп Арслан, – ты доставлен сюда не для пыток и кары. Ты был схвачен и пленен вооруженным до зубов. Оружие твое и твоих сообщников-бунтовщиков было направлено против законной власти. Сознавая это, ты, несомненно, обдумал свое положение и приготовил себя к ожидаемому повороту судьбы. Путь иудея к величию лежит через мученичество. Глядя назад, я назову и другие твои деяния. Словами и поступками ты порочил имя Пророка. Подвластным тебе искусством колдовства ты обманом заманил в свои сети тысячи доверчивых душ и силою этих несчастных затеял кровавую войну, вопиющую против веры, закона и здравомыслия. Ты состоишь в сношении с Эблисом, духом ада. Заклинаниями и гнусным чудодейством ты помутил разум принцессы и разжег в ее сердце преступную страсть, погубив дочь Предводителя правоверных, потомка самого Пророка”.

“Дауд Алрой, взгляни на эти острые, как пики, шесты. Тебе и твоим сотоварищам они предвещают худшие из мук, какие только способен был измыслить изощренный ум. Наказание публично, дабы люди прониклись сознанием неотвратимости возмездия. Однако, непостижимость причин, толкнувших тебя к свершению злодеяний, смущают нашу праведную волю к мести, и неспроста я сказал, что не для пыток и кары ты доставлен сюда. Разве не темные потусторонние силы овладели тобой, и уж ты не сознавал ни себя, ни дел своих? Разве не внушенная тебе мания колдовства побудила тебя к обольщению столь многих? А сейчас слушайте все и узнаете, как велико милосердие Пророка! Он готов избавить от заслуженных пыток и смерти этих людей и их вдохновителя, если последний признает, что мозг его был отравлен ядом дьявола. Я сказал свое слово. И слава Аллаху!”

И люди вскричали: ”Он сказал свое слово! Он сказал! И слава Аллаху! И Пророку слава!”

“Настал мой черед говорить?” – спросил Алрой, дождавшись тишины. Толпа насторожилась, уши навострены.

Альп Арслан кивнул головой в знак согласия.

“Царь хорезмский! Вот я стою пред тобой, и град обвинений барабанит мне по темени. Отвечу на них. Ты сказал, что я и бойцы мои – все мы бунтовщики. Я монарх, как и ты монарх. Я царь над священным избранным народом, и посему не тебе, человеку, а Богу подвластен. Грех мятежа, что на мне – это бунт против воли Господа, а ты, Альп Арслан, лишь мститель Его. Что до Пророка, иудеи не порочат его и не поклоняются ему, но признаваемы им. Во всех царствах народ мой стоит особняком и, страдая за то, упрямо не смешивает судьбу свою с чужими судьбами. Я верую полной верой в святые и древние наши письмена, которые и твоя вера таковыми признает. По приказу Господа я вступил в борьбу, и по Его велению многие тысячи встали под знамя мое. Слышишь ли ты, царь? То воля всемогущего Бога! Так на что мне никчемное колдовство и жалкие хитрости дьявола? Я побежден, и это значит лишь то, что настанет день, и из чрева избранного моего народа появится вождь лучше меня, которого даже могучая, как твоя, не сокрушит орда”.