Теперь они вместе стояли на крохотном пятачке, практически соприкасаясь телами.

– Откуда ты знаешь? – сдавленно произнесла Женя, стараясь изо всех сил не замечать его близость.

– Считал ступени.

Он повёл лучом фонаря по стене и высветил прямоугольную рамку, внутри которой поверхность немного вдавалась внутрь.

– Видишь, вот проход на третий этаж, но дверь заблокирована со стороны твоей гардеробной стеллажами, в неё невозможно пройти. Во всяком случае человеку.

Эдуар присел на корточки и стал ощупывать углы и нижнюю границу рамы. Почти сразу же он издал возглас удовлетворения:

– Ага! Как я и думал… Смотри, Эжени! – Он посветил фонариком прямо перед собой и нажал на поверхность. Кусочек панели легко прогнулся под его пальцами и приоткрыл небольшой лаз. – Вот и весь секрет ночного обжорства!

Он выпрямился, всё ещё направляя луч фонаря на брешь внизу двери.

– Это моя вина, –  с сожалением произнёс Эдуар. – Надо было сразу подумать про этот ход. Ещё тогда, когда ты…

Он осёкся и замолчал. Их лица были так близко, что Женя чувствовала его дыхание у себя на висках.

– Эжени, нам нужно… – мсье Роше придвинулся к ней вплотную, положил руки ей на плечи и медленно провёл ими по спине до самой талии.

Женя инстинктивно потянулась к нему и упустила тот момент, когда Эду плавно, как в танце, повернул их обоих на 180 градусов.

– … поменяться местами, – закончил он фразу, довольно усмехнувшись её реакции. – Так удобнее спускаться.

Шагая по ступеням вниз, Женя злилась на своё глупое сердце, которое несмотря на всё, по-прежнему трепетало в груди от одного взгляда на Эдуара. А заодно и проклинала Фабриса, его проникновенные просьбы и собственную мягкотелость.

«И Эду тоже хорош! Ведёт себя, как ни в чём не бывало. По руке гладит, прощения просит… Неужели после всего, что выяснилось про Моник, их отношения окончательно разладились? Нет, он наверняка злится и всё такое, но как же её беременность? Разве ребёнок ничего для него не значит?»

Протискиваясь вслед за мсье Роше в проход, ведущий в его гардеробную, Женя мысленно собиралась с духом, чтобы сделать то, для чего приехала – поговорить о закрытии музея и отеля. Попробовать убедить его не горячиться. А после того, как у неё, конечно же, ничего не выйдет, распрощаться и уйти. И возможно вечером съесть все стратегические запасы мороженного из холодильника Кристиана, пытаясь вернуть себе хотя бы подобие душевного равновесия.