Ее глаза отрываются от моих, и она подмигивает тому, кто держит меня, прежде чем она проскальзывает в машину Лайлы, и они выезжают со стоянки.

«Теперь ты можешь опустить меня», — киплю я, снова извиваясь.

Сильные руки, наконец, отпускают меня, и я вырываюсь, крутясь на пятках со все еще сжатыми кулаками, более чем готовая завыть на своего похитителя вместо Тиган.

Пока мои глаза не находят его лицо.

«Тоби?» Я вздыхаю.

Мой гнев на мгновение утихает, но потом я вспоминаю, что он делал все возможное, чтобы избегать и откровенно игнорировать меня с утра субботы, и он возвращается с полной силой.

«Нет», — рявкаю я. «Ты не должен пытаться защитить меня. Чтобы, блядь, защитить ее после того, что она сделала.»

«Ее отец вышвырнет тебя отсюда, если ты ударишь ее, принцесса».

Я делаю глубокий вдох, моя грудь поднимается вместе с ним.

«Ты не можешь решать за меня. Если меня выгонят за то, что я вырубила тупую сучку, то это моя вина. Мне не нужно, чтобы ты встревал посередине. Я большая девочка. Я могу принимать свои собственные решения».

Его лицо бледнеет от моих слов, его рука неловко потирает затылок.

«Итак, меня поставили в известность».

«Что с тобой происходит? Я пыталась достучаться до тебя. Я пытался извиниться, но ты просто закрылся от меня. Мне жаль, что тебе не понравилось то, что ты увидел, но сейчас я мало что могу с этим поделать.»

Ослепленная гневом, я убегаю от него, когда он не отвечает, распахиваю дверцу своей машины и жму на акселератор в ту же секунду, как заводится двигатель.

Мое дыхание все такое же тяжелое, когда я подъезжаю к дому.

Я вылетаю через парадную дверь и спускаюсь по лестнице в сторону спортзала. Я не утруждаю себя тем, чтобы забрать свои боксерские перчатки, когда ухожу. Я не утруждаю себя тем, чтобы заклеивать руки скотчем, на чем всегда настаивает Кэлвин. Вместо этого я просто набрасываюсь на сумку со всей силы, представляя, что это лицо Тиган.

Моя грудь вздымается, пот капает с меня, когда я бросаю все, что у меня есть, в сумку, выплескивая все свое разочарование из-за Тиган и ее дерьмовой выходки, а также всего прочего дерьма, из-за которого мои мышцы были напряжены последние несколько дней.

Единственное облегчение, которое я испытала, — это его визит прошлой ночью. Это был единственный раз, когда я смогла выкинуть это из своей головы.

Будь он проклят.

Я хочу ненавидеть его, но это тяжело, когда он дает мне спасение, которого я жажду.