«Срань господня», — выдыхает она, ее резкое дыхание затуманивает зеркало, прежде чем она втягивает голову в плечи, пытаясь взять себя в руки.

Я выхожу из нее и отстраняюсь, делая два шага назад.

Через мгновение она встает и поворачивается ко мне, совершенно не заботясь о своей наготе. Ее уверенность просвечивает насквозь, и это грозит заставить мой член снова встать по стойке смирно.

Она жестокая, и мне это чертовски нравится.

«Убирайся», — рявкает она, твердо глядя мне в глаза, чтобы подчеркнуть свою серьезность.

«Ч-что?» — спрашиваю я, чувствуя себя так, словно она только что дала мне пощечину.

«Убирайся. Блядь. Вон. Из. Моего. Дома.»

Мой подбородок опускается.

«Я не хочу, чтобы ты был здесь».

«Но…»

«Отвали, Себ», — говорит она с горьким смехом. «Ты здесь только для того, чтобы увидеть меня в самом слабом состоянии. Что ж, ты это видел. Ты воспользовался этим. Ты можешь уйти прямо сейчас, чувствуя себя самодовольным из-за того, что тебе довелось стать свидетелем этого. И если ты будешь достаточно быстр, то, возможно, даже не столкнешься с моим лживым сукиным отцом на выходе.»

«Ч-что?»

«УБИРАЙСЯ НАХУЙ», — кричит она достаточно громко, чтобы заставить меня вздрогнуть.

Я делаю шаг назад, на моих губах играет хмурая улыбка. Я не знаю, чего я ожидал после того, как трахнул ее, но это было не это.

Ее грудь вздымается, когда она смотрит на меня, и ее кулаки снова сжимаются. Мой взгляд опускается на них, и только сейчас я замечаю состояние ее костяшек.

«Дай мне взглянуть на них».

Ее брови хмурятся, когда она следит за моим взглядом.

Когда ее глаза возвращаются к моим, они холодны и жестки, ее маска совершенно непроницаема.

Я киваю, признавая, что здесь нет другого выбора, кроме как уйти.

Это правильно, но по какой-то причине я не хочу этого признавать, это последнее, что я хочу делать прямо сейчас.