Я кивнула.

Более пространного разрешения ему не требовалось. Он наклонился, и наши губы соприкоснулись. Я обхватила его руками за шею, целуя в ответ. Вкус его губ напоминал вишни, хотя, может, дело было во мне. Это было абсолютно неважно: вкус этот был божественный. Я целовала Эндрю. Он мог разбить мне сердце или стать величайшей любовью всей моей жизни, но сейчас мне было необязательно знать все это, и я просто наслаждалась моментом. Наслаждалась тем, как мы прижимались друг к другу, как я чувствовала каждый его вздох, каждое его движение. Мне казалось, что я парю, танцую над облаками в своем летящем серебристом платье.

Он опустил меня на землю, но не разжал объятий – только один раз прижался губами к моему плечу, а потом замер щека к щеке.

– Ты ела вишни? – спросил он. Я улыбнулась.

– Прости. Знаю, ты их терпеть не можешь.

– Теперь я их люблю. Очень сильно.

Я чмокнула его в щеку, потом посмотрела в его прекрасное лицо.

– Я должен кое в чем признаться, – сказал он.

– В чем? – спросила я, все еще пытаясь прийти в себя.

Он слегка отстранился, и я поняла, что левую руку он держит за спиной. Он достал ее, показав мне крошечный маленький цветочек.

– У меня случился рецидив. – Я попыталась прищуриться и изобразить гнев, но у меня не особенно получилось. – Но я знаю девушку, которая собирала тот букет, и надеюсь, что она меня простит. – Он протянул незабудку мне. – Красивый цветок для красивой девушки.

Эта фраза звучала все так же несуразно, но на этот раз от его слов у меня закружилась голова. Я взяла цветок и поднесла его к носу, потом к губам.

Он внимательно смотрел на меня.

– Ты ничего не скажешь? – спросил он наконец.

– Например?

– Не знаю.

– Например, не уезжай? – спросила я.

– Для начала.

– Например, уговори своего отца поехать в Бирмингем?

– Ты хочешь, чтобы я поехал в Бирмингем? – спросил он.