Я поразилась тому, что эта женщина только что дословно, с учтением каждого знака препинания, наизусть прочла тот самый емейл, который все эти годы я изо всех сил старалась забыть, но забыть так и не смогла, как вдруг она запустила свою руку в свой пугающий клатч и достала из него потёртого вида, старой модели телефон, в котором я мгновенно узнала прежний телефон Байрона.

– Ты опустилась до мольбы, ты страдала, я даже уверена в том, что ты рыдала ночами напролёт. Почему бы не дать тебе самый последний шанс? И я написала тебе следующий емейл, – она начала зачитывать текст того злосчастного емейла вслух прямо с экрана телефона. – “Принцесса-Тесса, прости меня за всё, что я для тебя сделал. Не в моих правилах писать девушкам после разрыва с ними, но ты очень настойчива. Думаю, виной тому моя мать, которой я позволил сказать тебе правду. Это было ошибкой. Не пытайся искать встречи со мной – я знаю, где ты находишься и, если бы хотел, уже давно пришёл бы к тебе. И, прошу, дорогая, не звони мне больше. Обещаю сменить свой номер телефона, чтобы ты больше не тратила своё время на безрезультатные звонки. Это большее, что я могу для тебя сделать”. 

Она врезалась в меня жёстким взглядом, а я уже не сомневалась в том, что к этому моменту выслушивания этой страшной своей бесчеловечной жестокостью истории у меня отбило дар речи.

– Видишь, – вдоволь насладившись выражением моего лица, которое я сама не знала, что могло выражать в эти страшные секунды, она решила продолжать, – я, как лучшая студентка-отличница, подготовилась к нашей встрече. Что же было потом, после этого емейла? Ах, да… Я избавилась от сим-карты, на которую ты названивала, а позже тайком проверила доступность твоего номера телефона и он тоже оказался отключенным. По-видимому, в отместку своей боли ты тоже избавилась от своего номера телефона, что теперь наверняка гарантировало мне, что Байрон не дозвонится до тебя в случае, если решит заново перебирать похожие на твой номера телефонов, которые он уже обзвонил и вычеркнул из своего списка. Так что, что бы ты не сделала с той своей симкой, ты сыграла нужную мне ноту. Но не вини себя – я действительно хорошо играла свою роль и к тому же была неплохо проинформирована: Байрон рассказал мне свою идеализированную сказочку о своей любви к тебе с первого взгляда, о том, как долго и упорно он уговаривал тебя съехаться с ним. А однажды он не заметил, как, рассказывая о тебе мне во время нашего первого разговора на тему тебя, назвал тебя принцессой-Тессой, но больше подобного обращения он не повторял, и я поняла, что это личное, тайное обращение, которое стоит запомнить и позже, при необходимости, использовать. Что я и сделала. Я использовала те карты, которые, как ты думала, могли быть только у Байрона, и ты была не просто удивлена или впечатлена, но сражена наповал. У тебя не было выбора – тебе оставалось только верить в правду. В ту правду, которую я тебе подсовывала так ловко, так красиво. В мою правду. Байрону же, одной ногой привязанному к офису, а второй к койке своего поверженного отца, я сказала, что его телефона в его бостонской квартире я не нашла, и мимолётом предположила, что, возможно, он выронил его в такси, ведь обнаружил он его пропажу лишь в аэропорту, когда возвращаться было слишком поздно, если только он не хотел рисковать своей предполагаемой последней встречей со своим любимым родителем. Поняв свою ошибку с телефоном, но всё ещё не понимая, насколько эта ошибка для него роковая, Байрон, приехав в Канаду и осознав, что в ближайшее время не будет иметь возможности вернуться к тебе в США хотя бы на пару часов, впал в настоящую панику. Когда же я поняла, что его метания могут сокрушить весь мой план, я предложила ему отправить в США Ричарда, чтобы тот передал послание для тебя. Мне казалось, что он не до конца позволял себе верить в мою реалистично составленную байку о том, что ты, после моего якобы трогательного рассказа о сложных семейных обстоятельствах твоего возлюбленного, просто молча встала, собрала все свои вещи и ушла из его квартиры никак не прокомментировав происходящее. Я не могла предоставить ему более реалистичное развитие событий с твоей стороны. Ведь ты, узнав о ситуации с Эрнестом и о том, что Байрон потерял телефон и потому до сих пор не связался с тобой, наверняка не могла разозлиться или обидеться на своего любимого. Но такая волевая личность, как ты, предположительно могла бы молча собрать свои вещи и уйти из его квартиры, таким образом якобы выражая своё недовольство развитием событий со стороны Байрона. Однако даже эта версия показалась Байрону шитой белыми нитками. Поэтому он решил отправить в США человека, который передал бы тебе от него весточку с информацией о его новом номере телефона, и я, как нельзя вовремя, сообщила ему о том, что Ричард как раз собирается ехать в США, с целью навестить своих школьных друзей. Естественно в итоге никто никуда не поехал и никто тебе ничего так и не передал. Но Байрон был бы не Байрон, если бы его устроило твоё молчание, и тогда, предвидя его бурю, я решила действовать на опережение. Спустя неделю после возвращения Ричарда из Штатов, в которых он на самом деле не был, и, соответственно, неделю твоего молчания, когда я начала буквально кожей чувствовать, что до взрыва Байрона остаётся не так уж и долго, я вдруг, словно самая заботливая мать во Вселенной, предложила своему сыну попробовать ещё раз. Естественно он не мог оставить бизнес и отца, но я могла. И я сделала это ради сына – отправилась в Бостон на его частном самолёте, чтобы он наверняка знал, что я его не обманываю, и остановилась в его квартире. Откровенно говоря, я даже представить себе не могла того, что произошло в первый же вечер по моему приезду в Бостон. Естественно я не собиралась выходить с тобой на связь, но ты вдруг сама явилась обивать порог квартиры Байрона. Сначала я подумала, что видеодомофон или зрение меня обманывают, но камеры не врали – терзала домофон именно ты и не успокаивалась на протяжении целых семидесяти пяти минут! Поняв, что ты не успокоишься и что если не урезонить тебя в последний раз, возможно, один из вас двоих всё же сумеет добраться до второго несмотря даже на такие серьёзные препятствия как я и тысячи километров расстояния, я вышла на улицу. Было очень холодно, Бостон завалило снегом, ночью температура опустилась до критической отметки, ты вся посинела от холода и стучала зубами, но уходить не собиралась. Ты не сразу поняла, что из подъезда вышла именно я, а я же, увидев тебя вблизи, мгновенно оценив твоё потерянное состояние, сразу поняла всё о твоём положении. Такая самодостаточная девушка как ты, избавившаяся от симкарты и больше ни разу не настрочившая ни единого емейла, могла пытаться добиться встречи лицом к лицу со своим обидчиком только по одной причине. Твоя маниакальная настойчивость связаться с Байроном во что бы то ни стало, твоё раздавленное состояние – ты даже расплакалась и начала умолять меня! – выдали тебя с потрохами. Ты была беременна от моего сына. Это было так же очевидно, как и то, что ты окончательно и бесповоротно перешла мне дорогу. В тот вечер я отлично разыграла искусную карту лжи, выдав тебе до сведения зубов убедительную историю о скорой помолвке моего сына с несуществующей дочерью венецианского банкира, приправив это блюдо виртуозно подобранной специей – словами о том, что этот брак будет заключён по расчёту и, якобы, поможет выйти бизнесу семьи Крайтон на новый уровень. Бедняжка, ты даже не знала, что бизнес семьи Крайтон настолько самодостаточен, что брак по расчёту мог быть лишь унизительным для Байрона блефом, клеветой, но никак не правдой. Ты поверила в то, что он бросил тебя, девушку с заурядным статусом, ради того, чтобы жениться на девушке из своего круга, богатой и наверняка красивой венецианке. Чтобы окончательно добить тебя, я решила пойти на крайнюю меру и предложила тебе поговорить с Байроном по моему телефону, чтобы он сам сказал тебе наконец, как несправедливо он с тобой поступает. Естественно я не собиралась давать вам разговаривать, но ты поверила мне, заглотила мою наживку, а значит проиграла в сражении со мной. В тот момент со стороны мы наверняка смотрелись великолепно: я вся в мехах, самоуверенная и с высоко поднятой головой, и ты, дрожащая от холода, размазывающая свои жалкие слёзы унижения и боли по щекам. Ты была раздавлена вымышленным предательством Байрона не меньше, чем моим превосходством над тобой.