– Да. Он признался в недозволенности своего поведения, и ему очень стыдно было об этом говорить.
– Простите, но мне кажется, что я не первая бедная девушка, в отношении которой он позволил себе такое поведение, – констатировала Орхидея и хлебнула чаю.
– Вы не правы, – пыталась оправдать своего крестного Элизабет. – Он не такой негодяй, как вы думаете, иначе я бы не любила его так сильно, как только дочь может любить отца. Вы любите своего отца? – вдруг спросила она.
Орхидею будто ножом ударили в сердце.
– Он умер, – еле выговорила она.
– Простите меня! – умоляла гостья и положила ладонь на руку собеседницы. – Я вам сочувствую, ведь мои родители тоже погибли, когда я была еще ребенком. Я знаю, как это тяжело.
– Спасибо! Но я все равно не понимаю, зачем вы пришли ко мне, Элизабет? Я не собираюсь жаловаться на Деймоса, если это причина вашего визита.
– О, конечно же, нет! Он через меня просил извиниться перед вами, а также передать четыре соверена за прошлый месяц занятий.
Орхидея взяла монеты.
– Поблагодарите его, – произнесла она, – и передайте, что я прощаю его.
Элизабет радостно обняла собеседницу и собралась уходить.
– Простите, мы нигде не могли видеться? – вдруг спросила Орхидея, провожая гостью.
– Боюсь, что нет. Я практически не живу в графстве, лишь изредка навещаю опекуна.
После ухода крестницы Деймоса, Орхидея решила написать ему письмо, где лично сообщала о том, что не держит на него зла и благодарит за расчет.
Глава VII
Глава VII
Прошло три месяца. Деньги потихоньку заканчивались, и Орхидее вновь пришлось задуматься о работе. Она снова разметила объявление в центральном сквере города и стала ждать извещений. Но никто не писал и не приглашал ее на работу. Тогда она сама написала в несколько пансионов, где предлагала свои услуги, но и там ей ответили отказом, поскольку у девушки не было рекомендаций.
Однажды утром она выехала на дилижансе в столицу графства и стала просто наведываться в дома, чтобы узнать, не требуется ли кому-нибудь гувернантка для их детей.