– Вы не обидели меня, мистер Белл.

– Обидел, раз Вы снова начала обращаться ко мне на Вы.

– Деймос, я правда не вижу необходимости в продолжении занятий, поскольку Вы и сейчас показываете отменный результат и вдохновенную игру.

– Мне одиноко, Орхидея, – вдруг признался Белл. – Поговорите со мной!

Орхидея не знала, что сказать. Минуту назад ей хотелось вырваться из этого дома, словно из крепких оков. Минуту назад она пребывала в тисках отчаяния и боялась ауры своего ученика. Ее что-то душило здесь и пугало неизвестностью. А сейчас вдруг этот страх отпустил оголенный нерв, и Орхидее полегчало.

– Останьтесь, прошу! – настаивал он.

Преподавательница села за рояль и начала играть. Она играла так живо и искренно, что картины на стенах шевелились. Орхидея закрыла глаза и мысленно проигрывала 23 сонату Йозефа Гайдна для фортепиано. Ее пальцы сами воспроизводили мелодию, словно отдельно от воли хозяйки. Произведение казалось легким для восприятия, журчащим и легкомысленным, однако слезы на щеках пианистки говорили об обратном.

В конце игры она жестко закрыла крышку рояля и отвернулась к окну. Деймос в ту же секунду подбежал к ней и заключил в объятия. Орхидея не отстранила его, но тело ее было напряжено, как струна. «Почему это нутро жарче, чем у него?» – мысленно спросила она и вернулась к камину на софу.

– Ты была влюблена? – спросил Белл, заняв место пианистки за фортепиано.

– Позвольте мне не отвечать.

– Он ранил тебя?

– Почему Вас волнует моя личная жизнь?

– Ты возможно считаешь меня слишком навязчивым, Орхидея…

– Я просто не хочу затрагивать эту тему, – перебила девушка, – мне очень тяжело.

– Ты так молода, а твое сердце уже находится в плену любви. Но любовь прекрасна, когда она взаимна. Не так ли?

– Вы хотите сделать мне больно? – спросила Орхидея, пытаясь сохранять равнодушное выражение лица.

– Конечно, нет! Но, если ты не желаешь вспоминать об этом, значит он не любит… не достоин тебя, – специально оговорился Деймос.

Наконец, гостья не выдержала и опустила взгляд.

– Я не знаю о его чувствах, – призналась она.

– Почему ты не спросишь у него?