После насыщенного дня мы все спали, как сказал бы папенций, словно после расстрела. И когда я проснулась утром, над лагерем парила благословенная тишина, оттеняемая мерным журчанием воды.
Я выбралась из палатки и долго любовалась рекой, над которой клубился парок. Лучики солнца в нём прорезались пучками сквозь ветви деревьев, в кустах неподалёку заливался соловей. Романтика! Сидеть бы на берегу с Дэном, держаться за руки и болтать о всякой ерунде…
Через пару минут Дэн действительно выбрался из палатки и уселся рядом. И мы болтали. Ногами с обрыва. И молчали. И за руки не держались…
– А ты знаешь, кто твоя нимфа? – вдруг выпалила я и сразу мысленно дала себе в лоб. И еще раз, и ещё, пока Дэн не отвечал.
А не отвечал он довольно долго, наблюдая за водоворотиком, который пытался утопить щепку.
Я уже начинала понемногу проваливаться сквозь скалу и умирать от неловкости, когда Дэн сказал:
– Она русалочка.
Что?..
– Не хочет, чтобы я знал, кто она.
Мне захотелось срочно спрыгнуть с обрыва в реку.
– По… поч-чему?
– Не знаю. Но мне нравится эта сказка. Я же хотел от этой истории волшебства.
– О-о…
А уж как хочу волшебства я…
Дэн поднялся, хлопнув ладонями по коленям.
– Беги, буди дежурных, а я нам кофею намучу.
И я побежала.