Дон Хёна выписали из больницы и отправили умирать домой, в солнечно-желтый, ничем не примечательный двухэтажный коттедж, в котором Дон Хён и Бон Чха жили последние сорок лет. К немалому раздражению Сэма дразнящие ароматы пиццы теперь перебивал острый запах лекарств.

– Разве?

– Конечно. Маркс и Сэди. Они любили тебя.

– Двое – это, по-твоему, много? – усмехнулся Сэм.

– Зависит от того, насколько хорошими друзьями они тебе были, – заметил Дон Хён. – А Лола? Что сталось с ней?

– Она вышла замуж и переехала в Торонто… – Сэм помолчал, а затем признался: – Я завидую вам с бабушкой. Хотел бы я жить, как вы.

– Брось, – покачал головой Дон Хён. – Мир уже не тот, что прежде, и ты живешь в ином мире, чем жили мы. Зачем тебе то, что было у нас?

Дон Хён потрепал внука по щеке и зашелся в надрывном кашле.

– Маркс умер, – сказал Сэм.

– Знаю, – вздохнул Дон Хён. – Я еще из ума не выжил.

– Маркс умер, а у Сэди – ребенок, которого я до сих пор не видел.

– Так познакомься с ним!

– Это непросто. Все меняется, когда у людей появляются дети. Да я и не понимаю детей.

– Ты же создаешь игры, – не согласился Дон Хён, – а значит, кое-что наверняка смыслишь в детишках.

– Да, я создаю игры, но это совсем другое. Мне кажется, я не люблю детей, потому что ненавидел пору, когда сам был ребенком.

– Ты до сих пор ребенок.

– К тому же она теперь живет в Бостоне и…

– И ты мог бы наведаться к ней.

– Не уверен, что она мне обрадуется.

– Нестрашно. Значит, просто слетаешь в Бостон. Делов-то.