— Я... я... собираюсь вернуться туда и убедиться, что это кошмар... так и должно быть...
Мой брат хватает меня за плечи и прижимает к машине.
— Проснись, блядь, Анника. Ты выстрелила ему в грудь, мать твою. Он, скорее всего, мертв, и если ты пойдешь туда, они убьют только тебя, ты понимаешь?
— Нет... нет... нет... — мое бормотание становится все более интенсивным, как и мои извивающиеся и страдальческие попытки вырваться из его объятий.
На этот раз Джереми забрасывает меня внутрь, использует ремень безопасности, чтобы пристегнуть меня, а затем бежит к стороне водителя.
Я пытаюсь освободиться, отчаянно, маниакально. Но мои непроизвольные слезы и дрожащие окровавленные руки делают это невозможным.
Машина моего брата мчится по подъездной дорожке, и он чуть не ломает ворота, когда выезжает.
Он набирает скорость, а я рыдаю, оглядываясь назад, через зеркало, через щели. Везде, где я могу уловить его взгляд.
Нам не требуется много времени, чтобы добраться до лагеря
Понятия не имею, куда идти пешком, но я могу найти решение, лишь бы выбраться отсюда. Я могу...
Беспощадные руки обхватывают меня за талию, и Джереми практически поднимает меня с земли.
— Куда, блядь, по-твоему, ты идешь?
— Хочу убедиться, что это кошмар.
— Это не так. — Его голос резкий, мрачный и деловой. Обычно это заставляло меня бежать. Сейчас это не сравнится с ужасом, проникающим в мои кости.
Он ставит меня на землю, хватает за локоть и тащит за собой внутрь особняка. Я пытаюсь освободиться, но с моим братом-буйволом не договориться.
— Что происходит... ну, блядь. — Гарет останавливается у входа и изучает всю кровь, украшающую нас. — Ты в порядке?
— Николай. — Сквозь стиснутые зубы произносит Джереми. — Мы должны убедиться, что он в порядке. Этот сумасшедший ублюдок перерезал себе горло, чтобы не стать рычагом давления.
— Ни хрена себе. — Гарет достает свой телефон и бросается к двери. — Я на связи.
— Где Килл? — кричит Джереми, но Гарет уже ушел.