— Я серьезно, Белла. Нет ни одной вещи, которая не напоминает мне о тебе. Назови мне что угодно, и я скажу, как это с тобой связано, — бросил он ей вызов, и Белла улыбнулась.

Она осмотрела детскую площадку, и увидела потрепанную книжную сумку возле мусорки.

— Хорошо, вот тебе трудное. «Книжная сумка», — она самодовольно улыбнулась, но заколебалась, когда Эдвард надменно улыбнулся ей в ответ.

— Белла, это не трудно вообще.

— Как это не трудно? И я не подразумевала что-то столь же простое, как носить книжную сумку в школу, — парировала Белла, и Эдвард захихикал.

— Я знаю, но всякий раз, когда я вижу книжную сумку, я думаю о том темно-синем Jansport[16] со всеми теми заплатками. Что более важно, каждый раз, когда я думаю о той книжной сумке, я удивляюсь, как тебе удалось положить в нее не только пижаму, но и сменное белье в ночь, когда мы потеряли свою девстенность.

Белла задохнулась.

— Ты помнишь это? — Эдвард кивнул.

— Я даже помню, как растроенна ты была, когда правый ремешок оторвался, и моя мама пыталась починить его для тебя. Она пыталась пришить его, починить, и заже заклеить, но ничего не получилось, — отвтетил он, и Белла легонько поцеловала его.

— Как ты помнишь все это?

— Все это важно.

— Ладно, тогда «телефон»?

— Легко, — хохотнул Эдвард. — Помнишь все телефонные счета, которые появлялись, пока мы учились в колледже?

— О, мой Бог. Я думала, папа убьет меня, — рассмеялась Белла.

Белла села ровно на коленях Эдварда и попробовала заговорить, подрожая голосу Чарли.

— Белла, сколько можно болтать с Эдвардом каждый день? Серьезно, триста долларов? Вы не могли бы поговорить в реальности, как нормальные люди?

— Да уж, мои родители тоже не были в восторге.

Белла вновь осмотрела детскую площадку.

— Хорошо, а «стол»?

Эдвард усмехнулся, и быстро откашлялся. Его голос был хрипловатым, когда он ответил.