– Нет, решил включить их в свою выставку. Вышло неплохо, но об этом я уже говорил.

– Ты шутишь? – нахмурилась я.

Мартин достал телефон и жестом пригласил к себе, усадил на колени, как только я подошла.

– У тебя же нет связи! – напомнила я, но Мартин приложил палец к губам, не позволяя сбить с мысли.

– Вот! – обрадовался он находке. – Специально для тебя скачал самые выдающиеся статьи.

– О-о, статьи… – оценила я размах. – Даже не заметки… – пробормотала, уже вглядываясь в экран смартфона.

Прочитав по диагонали некоторые из них, я через плечо посмотрела на Мартина. Он тут же одёрнул руки от моих бёдер, от ягодиц, принял невозмутимый вид.

– Но здесь тебя совсем не хвалят, – пояснила я свой взгляд, и наглые ладони вернулись на место и продолжили мять, массировать, завлекать.

Мартин придирчиво скривился.

– Поверь, это даже лучше, чем когда хвалят. Тем самым они лишь всколыхнули массовый резонанс публики.

– Так… И чем всё закончилось?

– Нашим триумфом, разумеется! – заявил Мартин таким тоном, будто он в этом самом триумфе не сомневался ни секунды.

– Что значит «нашим»?

– А то и значит. Часть картин была выставлена на продажу. Организаторы предложили вариант аукциона, я не отказался.

– Ты продал мои картины с аукциона? – нахмурилась я ещё глубже, и тогда Мартин большим пальцем уничтожил морщинку, залегающую у меня между бровей.

– Я продал свои. Те, что написала ты, вызвали несколько иной интерес. Интрига удалась, на пресс-конференции я сделал объявление, что эти работы принадлежат руке другого мастера.

– Ты сошёл с ума? – искренне озаботилась я, но Мартин не выглядел сумасшедшим, он выглядел абсолютно собой довольным.

– Ты, кстати, знала, что одна из последних работ, что хранились у Астафьева, ушла с молотка за двести четырнадцать тысяч баксов? – зачем-то спросил Мартин, и я напряглась.

– Нет… А должна была знать?

– Понятия не имею! Но могу сказать наверняка, что за твоими работами охотились. Не самые известные коллекционеры, но люди, уверенно смотрящие в будущее.