– Мартин, не пугай меня… Ты сейчас к чему ведёшь? Сам-то ты об этом знал?

– Да.

– И… и что? Ты поэтому привёз меня сюда? – ахнула я, а он поторопился разгладить комок напряжения в моём позвоночнике.

– Так, стоп! Остановись! – требовательно попросил он и поцеловал меня в плечо. – Я, действительно, прекрасно знал, кто ты такая. Но вот о том, почему перестала писать… Это, извини… прошло мимо. А ещё я видел, что тебя душат эмоции, – заметил Мартин и, пользуясь замешательством, расстегнул одну пуговицу платья, другую, третью. – Но это уже здесь, в процессе общения. Понимаешь, художников сызмальства учат выплёскивать любые эмоции на бумагу. Кто-то плачет, кто-то кричит, кто-то спешит на встречу с друзьями, а художники пишут свои эмоции на холсте, – ровно проговорил он и уткнулся носом в мою кожу, втянул её запах. – Ты лишилась этой возможности, нашла более или менее подходящий вариант сбросить излишки, но это было не то. Не то, к чему привыкла, не то, что давало свободу. Ты закрылась. И копила, копила, копила… – зашептал он, ласково оглаживая чувствительными пальцами полушарие груди.

– И к чему ты всё это говоришь?

– К тому, что меня в этой жизни обвиняли в чём угодно, но только не в меркантильности и не в попытке нажиться на чужом таланте, Юль. Ты, как всегда, умудрилась выделиться из толпы, прыгнуть на голову выше всех остальных. На аукционе были проданы четыре твои картины. За мой портрет в образе беркута разыгралась нешуточная схватка, но я сумел его отстоять и вернул домой в целости.

Я бросила на Мартина острый взгляд, но он не испугался.

– Твои картины были проданы за очень хорошие деньги.

– И что? Я теперь долларовый миллионер? – как-то без особых эмоций уточнила я, но Мартин коротко улыбнулся, настойчиво потёрся носом о мою грудь.

– Рублёвый, – поправил он.

– Я богата? – удивила я его другим уточнением, и Мартин смутился больше.

– Ну… нет пока… Нужно ещё оформить сделку как следует, дождаться перевода…

– Ух ты… – выдохнула я, так и не уловив момента, когда шутка найдёт свой финал.

Мартин заглянул мне в глаза.

– Это сделало тебя счастливой? – заботливо поинтересовался он, но я лишь пожала плечами.

– Нет. Скорее… скорее, просто порадовало. Скажем так, я ещё не успела в полной мере ощутить себя богатой и знаменитой, – пояснила я ситуацию и Мартин понимающе хмыкнул.

– Ещё успеешь.

– И что теперь? – задалась я неожиданным вопросом.

Мартину пришлось отвлечься от моих бёдер, которые волновали его куда больше, чем разговоры. Он успел их как следует размять, старательно разгладил и снова смял.