Бель надевает свои мартинсы, которые прошли с ней огонь и воду.

Но не ты, — шепчет мне подсознание. Да, не я. Но я сделаю все, что в моих силах, чтобы не пропустить больше ни один день.

Страшно ли мне, что однажды она проснется и поймет, что несчастлива рядом со мной? Да, но несмотря на это, я понял, что намного страшнее прожить годы без нее, не зная этого наверняка.

Моя ненависть к себе была слишком велика. И когда она наконец-то улетучилась, потому что ее поглотила новая форма кармический пытки, при которой не ощущалась любовь Бель, я увидел перед собой то, что просто отказывался видеть: дети безрассудны и это нормально, что мы не властны над погодными явлениями и стечением обстоятельств. Можно бесконечно утопать в чувстве вины, но это лишь извращенная форма эгоизма. В конечном счете это приводит к краху, который ты устраиваешь не только для себя, но и для других. Я не хочу больше сожалеть о прошлом, мне нужно будущее. С ней, а не в одиночестве.

Папа однажды сказал мне держаться за нее, и я не собираюсь больше быть глупцом, как Джек из «Титаника», ведь на этой доске есть место для двоих. Мы не утонем.

— Мы будем кататься на Лондонском глазе? — Бель сияет от восторга. — Я была здесь ребенком. К своему стыду, за все шесть лет учебы Лондон остался не изведан мной.

— Ты все скоро узнаешь, потерпи.

Я заезжаю в паркинг своего дома. Да, мои окна выходят прямо на это чертово колесо обозрения. Я нервный, а оно успокаивает. Офис компании находится дальше по улице, поэтому можно сказать, что мои нервы постоянно находятся под успокоительным.

Была бы моя воля, это свидание проходило бы в моей квартире, но… нужно быть джентльменом. Даже если мне хочется видеть эту женщину в своей постели. В своем доме и жизни каждый день.

Мы доходим пешком до Лондонского глаза, следуя по специальному проходу, минуя огромную очередь и столпотворение людей. Им придется подождать как минимум два круга, которые сделает колесо только со мной и Бель.

Я придерживаю Бель за руку, когда она ступает в кабинку. Оператор проверяет и инструктирует нас, тихо предупреждая меня о том, что наше время ограничено.

— Ты сошел с ума? Мы будем здесь одни? — Лицо Бель выражает неподдельный шок.

— Да, потому что никто не согласился бы остановиться на самой верхней точке на несколько минут вместе с нами. Это необходимая мера.

— Остановиться наверху, — медленно повторяет она.

Бель начинает нервничать, и в первые я задумываюсь о том, что ей может быть страшно. Я никогда не замечал за ней страха высоты, а она не говорила об этом напрямую. Но во мне была уверенность, что все пройдет хорошо.