— Наше время не выйдет никогда, — говорит она на прощание сотруднику.

Время близится к закату, поэтому прогулка продолжается по набережной, чтобы мы увидели огни уходящего солнца. Я знал, что для Бель идеальным свиданием будет не ресторан со звездой Мишлен, а прогулка, на которой можно просто вдохнуть полной грудью. Мне бы хотелось увезти ее в Бристоль на наше место, но у меня нет уверенности, что она хочет там быть.

— Ты бы хотела вернуться в Бристоль?

Бель прищуривается, крадет мою картошку фри и медленно пережевывает.

— Не знаю… наверное, — неуверенно отвечает она. — Я не возвращалась туда, потому что боялась больше не выбраться. Хранящиеся там воспоминания слишком сильны. Меня пугало, что если я вернусь, то опять окажусь в оковах отца. Но сейчас, — Бель пожимает плечами, — это кажется глупостью. Я сама решаю, какие оковы мне надевать.

Ее ответ удивляет меня, а точнее то, как расслабленно она об этом говорит. В ней нет беспокойства и нервозности прошлого. Она не прикусывает щеку, не перебирает пальцы рук, как было всегда, когда разговор заходил об отце.

— Ты изменилась.

— Нет, я просто стала собой. Не знаю, в какой именно момент, но как бы смешно это не звучало: без несчастья счастье не обрести.

— Ты счастлива?

— Да, — незамедлительно отвечает она, и уголки ее губ слегка приподнимаются. — Я никогда не была несчастлива из-за травмы колена, ведь продолжала танцевать, даже когда боль была слишком сильной. Будет ли воплощена моя мечта на сто процентов? Нет, но я могу сделать что-то более ценное: помочь воплотить мечты этих детей. Никогда мне не приходилось страдать оттого, что у меня нет возможности иметь ребенка. Это волнует меня, не отрицаю, но не делает жизнь невыносимой. Так что все твои аргументы и доводы, которые ты приводил мне в больнице, оказались абсолютно глупы. Единственное, из-за чего я была несчастлива, — это потому что жила без тебя. Но теперь… да, я точно счастлива.

Я жду, когда у меня появится привычное давление в сердце, когда воздуха станет слишком мало, но ничего не происходит. Единственное, что трогает струны души, — это то, что моя ошибка стоила нам шести лет.

— Прости меня.

— Не извиняйся, — отрезает Бель и проводит своими солеными от картошки пальцами по моим губам. — Возможно, это нужно было нам обоим, чтобы понять, кто мы на самом деле и для чего живем эту жизнь.

Я облизываю ее палец, и она запрокидывает голову в искреннем смехе. Бель великолепна в лучах оранжевого солнца. Но и в каплях от дождя она не менее прекрасна. Слеп ли я к ее недостаткам? Нет, просто она мне нравится любой, с плохим настроением или яркой улыбкой — не имеет значения.