Похоже, Мэнди ополчилась на Тревора, когда тот не ответил на ее заигрывания на вечеринке в начале года. В качестве расплаты она решила использовать его личность, чтобы в переписке проверить преданность Джульетты.
Основная версия состоит в том, что Мэнди и Уилла хотели проверить, умеет ли Джульетта хранить тайны или все разболтает своему парню. Когда она завела парня, то стала для Уиллы и Мэнди помехой. Они решили, что Джульетта все равно их выдаст – это только вопрос времени, – и избавились от нее. Они подстроили ее встречу с «Бо» в лесу возле Траппер-роуд и убили, инсценировав самоубийство на тот случай, если тело вдруг когда-нибудь обнаружат.
Коннору пришлось столько всего вынести, и я стараюсь дать ему больше свободы. Но есть кое-что, беспокоящее меня. Его слова в ночь пожара.
– Прежде чем потерять сознание возле Угрюмой хибары, ты сказал мне, что ты не такой, как отец. Что ты не монстр. Помнишь?
Сын медленно кивает.
Я крепче сжимаю его руку:
– Ты должен знать – ты совсем не похож на отца.
Он начинает возражать, но я прерываю его:
– Послушай, монстры существуют. И твоей отец, и Уилла Девлин, и Мэнди Стрикленд тому доказательство. Но ты не монстр.
Сын смотрит куда-то в окно, и я замечаю в уголках его глаз слезинки. Хочется протянуть руку и смахнуть их, но мне кажется, что это только смутит его.
– Откуда ты знаешь? – спрашивает он так тихо, что у меня разрывается сердце.
– Потому что ты добрый, любящий и великодушный.
Коннор качает головой:
– Как папа. Он тоже мог быть таким, когда хотел.
– Когда хотел, – соглашаюсь я. – Но в глубине души он был другим.
– А если ты просто видишь меня таким, каким хочешь видеть, потому что я твой сын? – спрашивает Коннор.
Вопрос справедливый. Подразумевается, что родители должны любить и поддерживать детей всей душой. Мы настроены на то, чтобы видеть в них прежде всего только прекрасное. Но это не значит, что мы не замечаем их недостатков.
– Я ненавижу твоего отца, – отвечаю сыну.
Он смотрит не удивленно, а растерянно, не понимая, почему я сейчас заговорила об этом.
– И, если честно, – продолжаю я, – ненавижу Кевина. И