Он продолжал поглаживать ее шрам, на его губах играла легкая улыбка. А затем, когда наступила тишина, он сказал:

— В Бостоне будет снег. В следующем году.

Сердце у нее заколотилось.

— Ага.

Вот только теперь она не поедет в Бостон. Ей придется найти другую лабораторию. Или вообще не работать в лаборатории.

Рука Адама скользнула вверх по ее шее, мягко сомкнувшись на затылке.

— Здесь есть хорошие тропы для трекинга, мы с Холденом гуляли там, когда учились в аспирантуре. — Он поколебался, а потом добавил: — Я бы с удовольствием показал их тебе.

Оливия закрыла глаза и на секунду позволила себе вообразить эту картину. Черные волосы Адама на фоне белого снега или глубокой зелени деревьев. Ее ботинки утопают в мягкой земле. Холодный воздух проникает в легкие, теплая рука сжимает ее руку. Закрыв глаза, она почти видела падающие хлопья. Блаженство.

— Но ты ведь будешь в Калифорнии, — рассеянно сказала она.

Пауза. Слишком долгая.

Оливия открыла глаза.

— Адам?

Он уперся языком в щеку, как будто тщательно размышляя над своими словами.

— Есть вероятность, что я перееду в Бостон.

Она растерянно моргнула. Переедет? Он переедет?

— Что?

Нет. Что он сказал? Адам что, уйдет из Стэнфорда? Он никогда… риск того, что он сбежит, никогда не был реальным. Ведь так?

Вот только он этого никогда не говорил. Оливия припомнила их разговоры. Он жаловался на то, что факультет заморозил его исследовательские фонды, что в его лояльности сомневаются, что сотрудничество с Томом вызывает подозрения, но… он никогда не говорил, что они ошибочны. Адам сказал, что замороженные фонды нужны для исследований в этом году. Вот почему он хотел получить к ним доступ как можно скорее.

— Гарвард, — прошептала Оливия, чувствуя себя невероятно глупо. — Ты уезжаешь в Гарвард.