— Думаю, мне стоит… — Она сглотнула, и будто кислота растеклась по горлу. — Быть доступной. — Она вгляделась в его лицо, сжала кулак, натянув на него рукав свитера. — Мы поставили себе крайний срок, Адам. И мы добились всего, чего хотели. Джереми и Ань вместе… сомневаюсь, что они вообще помнят, что мы с Джереми когда-то встречались. А твои фонды разморозили, это замечательно. Правда в том…

Глаза щипало. Она зажмурилась, сумев удержать слезы. С трудом.

Правда, Адам, в том, что твой друг, твой коллега, человек, которого ты явно любишь, который близок тебе, на самом деле ужасен и отвратителен. Он говорил мне вещи, которые могут оказаться правдой, а могут и ложью… я не знаю. Я не знаю точно. Я больше ни в чем не уверена, и я очень хочу спросить тебя. Но я страшно боюсь, что он может быть прав и что ты мне не поверишь. И еще больше боюсь, что ты мне поверишь и мои слова заставят тебя отказаться от чего-то очень важного для тебя, твоей дружбы и твоей работы с ним. Как видишь, я всего боюсь. Поэтому, вместо того чтобы сказать тебе всю эту правду, я скажу тебе другую правду. Истину, которая, я думаю, будет лучше для нас. Истину, которая выведет меня из уравнения, но улучшит результат. Потому что я начинаю задаваться вопросом, действительно ли это и значит любить. Спокойно думать о том, чтобы разорвать себя в клочья, лишь бы сохранить в целости другого человека.

Оливия глубоко вздохнула.

— Правда в том, что мы отлично справились. И пришло время разойтись по домам.

По тому, как приоткрылись его губы, по его растерянному взгляду, ищущему ее взгляд, она поняла, что он еще не осознал значение ее слов.