Вероятно, ему приходилось непросто. Они пересекались в коридорах, ходили на одни и те же конференции и семинары. Оливия об этом не задумывалась, но теперь… теперь она невольно задавалась вопросом, что думал он.

«Он годами говорил и говорил об “этой удивительной девушке”, но волновался, что вы с одного факультета», — сказал ей тогда Холден.

Оливия столько всего напридумывала. И так ошибалась.

— Знаешь, тебе незачем было лгать, — сказала она без осуждения.

Адам поправил на плече ремень ее сумки.

— Я не лгал.

— В некотором роде да. Ты умалчивал.

— Верно. Ты… — Он сжал губы. — Ты расстроена?

— Да нет. Это не такая уж и плохая ложь.

— Не плохая?

Она на мгновение прикусила ноготь большого пальца.

— Я поступала намного хуже. И тоже не стала говорить о нашей встрече, даже после того, как все поняла.

— И все же, если ты чувствуешь…

— Я не расстроена, — сказала она нежно, но решительно.

И подняла взгляд на него, желая, чтобы он понял. Пытаясь понять, как ему сказать. Как показать ему.

— Я чувствую другое. — Она улыбнулась. — Радость, например. Что ты помнил меня с того дня.

— Ты… — Пауза. — Тебя нелегко забыть.

— Ха. На самом деле, нет. Я была никем… частью огромного потока поступающих. — Она фыркнула и опустила взгляд. Ей приходилось шагать намного быстрее него, чтобы не отставать. — Мой первый год был ужасен. Было очень тяжело.