Щёлкнул ещё один флажок. Ложь номер два.

Этот офицер Хейген, он был как охотничий пёс. Он шёл по следам, опираясь не только на факты, но и на свою невероятную интуицию. Он не слезал с меня, пока в деталях не расспросил обо всём, что происходило в последние полмесяца. В таких подробностях, что мне стало страшно. Он спросил, есть ли у меня подозрения, кто может быть убийцей, если тот всё же существует. Я печально сказала, что нет и что с убитыми была знакома косвенно, а с некоторыми и вовсе незнакома. В Скарборо я вернулась спустя много лет, город почти не помнила, как и город почти не помнил меня. Офицер настаивал: может, хоть какие-то догадки? И я уверенно сказала, что, на мой взгляд, это может быть кто угодно, но точно этот ублюдок – нестабильный психопат, и если он взаправду терроризирует Скарборо, то его нужно немедленно поймать. Щелчок. Флажок отстрелил, замаячил перед глазами красным цветом. Ложь номер три.

Я не думала, что Крик безумен. Он определённо ненормален, но не псих. Не из числа тех, кому поможет терапия. Пусть засунут себе в задницы по зонтику, но он не болен – разве что одержим. А это другое дело, хотя бы для меня, но другое. Я старалась ни жестом, ни единым дрогнувшим мускулом не показать, что знаю его лучше, чем кто бы то ни было – насколько возможно знать маньяка, который потрошит людей. Моя ненависть улеглась, я подышала, прошло немного времени. Я не была дурой и умела анализировать, и пришла к выводу, которым не поделилась ни с кем, что на Вика напал не тот, на кого я грешила сначала.

Это же подтвердил и коп. Офицер Хейген сообщил, что вряд ли нападение в лагере связано с личностью разыскиваемого скарборского убийцы. Да, я видела на его лице маску, да, он был одет в чёрное. Но раны на теле Вика не совпадали с ранами от ножа, оставленными на телах погибших в Скарборо. А ещё удары были выполнены грязно. Тот, кто звал себя Криком, так не поступал. Он работал быстро и чисто, он не делал из человека кровавую кашу. Хотел, чтобы всё было «по красоте», – так сказал Хейген и пожевал нижнюю губу, пристально глядя на меня. Я изобразила на лице ужас, а внутри… внутри ощутила облегчение.

Прошло два дня с момента допроса. Хейген и его молодой напарник, похожий на тощую борзую с невыразительным лицом и тусклыми зелёными глазами, снова приезжал в лагерь и всё осмотрел. В ночь нападения недалеко от лагеря, в лесу, нашли охотничий нож. Мне показали фотографию, положили передо мной, как гадалка – карту таро. Спросили, тот ли это нож, с которым напали на мистера Крейна. Я посмотрела и сказала «да», и это была чистая правда. Уже в тот момент я знала, что Вика кромсал совсем не мой убийца, и от понимания этого сердце заходилось не так судорожно. Потому что я знала. Будь это Крик, он довёл бы дело до конца.