– Нет! Оставь его, ты! – закричала я, бросившись вдогонку ей, исчезавшей в тумане.

Она подняла Вика в воздух, утягивая следом за собой, и сжалась с такой силой, что он закричал от боли, прогнувшись в спине и упёршись в хининовый панцирь обеими руками. Я издала ещё один бесполезный, но полный злости, боли и беспомощности крик: что сделала бы я чудовищному пауку? Как вызволила бы любимого? Я могла только слышать его стоны оттуда, из зыбкого морока, и молиться, чтобы случилось что-то, что его спасёт.

И когда он почти пропал из виду, нечто явилось из тумана, услышав мои молитвы. Огромная бурая тварь размером с медведя – та тварь из снежного леса – прыгнула сбоку и впилась в паука длинными, как кинжалы, чёрными когтями.

Я попятилась и упала назад, сев на землю и испуганно глядя, как косматое гибкое тело, похожее на волчье и не похожее вместе с тем ни на одно существо на свете, рвёт паучью лапу, роняя тяжёлые капли крови на землю. Вторая гигантская нога пыталась смахнуть атакующего хищника, и я сумела рассмотреть в драке его белый череп вместо головы, подобный черепу коровы или лошади, увенчанный раскидистыми оленьими рогами. В глубине глазниц светились жёлтые огни, разрезавшие туман, как фонари. Хищник ловко уклонился от удара и с пущей яростью впился когтями в паука. Тогда-то воздух огласил тонкий, пронзительный визг, полный боли и гнева, и паук ослабил свою хватку.

И выронил Вика.

Он упал на бок в траву футов с шести, не меньше, но тут же приподнялся на локтях и застыл на месте. Прямо над ним с торжествующим сиплым рёвом на паучьей ноге повисла жуткая тварь: она рвала, терзала, полосовала хитин. По ней метил второй коготь гигантского паука, но ранить никак не мог: хищник был силён и быстр; он отбивался, скаля костяную пасть. Я едва нашла в себе силы встать, подползти ближе к Вику и обхватить его за плечи. Мы были не более чем букашками на фоне сражения двух исполинов и могли лишь держаться друг за друга и в оцепенении наблюдать за тем, кто победит. Мы слышали, как бешено колотятся сердца, когда хищник повернул к нам белоснежный череп с мышцами, жилами и связками, которые крепились к его мощной шее. Удерживая паучью лапу и прижимая её к земле из последних сил, он обратил свой взор прямо на наши лица, и из глубины пустой глотки мы услышали сухой, строгий, спокойный голос Аделаиды Каллиген:

– Беги отсюда, Пёрышко.

Мы вскочили, себя не помня, и помчались, не разбирая в густом тумане дороги. Вик прыгнул через суматошно бьющую воздух огромную лапу паука, крепко держа меня за руку. Вовремя заставил пригнуться, и мы проскочили под взмахнувшим хитиновым когтем. Один его меткий удар – и голова с плеч!