— Я с тобой.

Ника улыбнулась, трепетная и яркая.

— Хорошо, — выдохнула она с волнением, которое, казалось, разрывало ей грудь. Ее взгляд как будто говорил: «У нас много времени, чтобы соединить наши недостатки и переплавить их в нечто прекрасное».

Ника сейчас была настолько красивой, что Ригель удивился, как ему до сих пор удавалось сдерживать жгучее желание прикоснуться к ней. Однако, прежде чем он успел это сделать, Ника протянула руку и сунула ему под нос то, что прятала за спиной.

Ригель смутился. Это была черная роза со стеблем, усыпанным листьями и шипами, почти такая же, какую он тогда положил в ее школьный шкафчик, а потом чуть не разорвал на части в приступе гнева.

— Это для меня?

— Цветок? — Ника игриво приподняла бровь. — В подарок тебе?

Ригель склонил голову набок, готовый обидеться. Он уже начал хмуриться, как вдруг произошло нечто совершенно неожиданное: уголки его губ поползли вверх, и впервые он почувствовал, как внутри него рождается что-то искреннее и стихийное. На его лице была не ухмылка, за которой он обычно скрывал боль, нет… В глазах Ники он увидел отражение своей сияющей улыбки.

Ника смотрела на него не дыша. Так проникновенно она еще никогда не смотрела. «Вот бы это длилось вечно», — подумал Ригель.

— Мне нравится, когда ты улыбаешься, — прошептала Ника.

Роза в ее руке дрогнула, и, видя Нику такой, с раскрасневшимися щеками, взволнованную, Ригель почувствовал непреодолимое желание прикоснуться к ней. Он погладил ее по волосам и привлек к себе. Прижал Нику к себе так крепко, что на секунду испугался, что может сделать ей больно.

Боже, ее волосы, ее запах и ее сияющие глаза, которые всегда смотрели на него без страха и с надеждой. Она его звезда.

Пока точильщик требовал попробовать ее манящие губы, Ригель думал, что готов рассказать ей обо всем, что всегда носил в себе, прямо здесь и сейчас. Теперь, когда все муки остались позади. Рассказал бы, что все время любил ее, с самого детства. И ненавидел ее, потому что, как он думал, она его не замечала и не знала, что такое любовь. И ненавидел себя за это мучительное чувство, от которого было и хорошо и плохо одновременно, потому что распускавшиеся внутри него розы нещадно кололи сердце шипами, такими же, как у этой розы, которую Ника держала сейчас в руке.

Он мог бы прошептать ей на ухо столько всего, мог бы сказать: «Я люблю тебя до безумия». Но вместо этого, запустив руки в ее волосы, он сказал:

— Ты мой Творец Слез.

И Ника, такая милая, маленькая и хрупкая, улыбнулась через слезы, потому что поняла, что` ей сказал Ригель.