И какими бы разными они ни были, Ригель всегда старался вести себя с ним… по-доброму. По крайней мере, вежливо.

В этот момент я заметила, что Анна издалека наблюдает за Ригелем. В ее немного грустном взгляде читалась материнская любовь, на которую Ригель никогда не смог бы ответить. «Я не могу к ним привязаться», — прошептал он мне однажды. Мы вместе гуляли после ужина с Анной и Норманом, и это нерешительное признание нарушило молчание. Я сразу поняла, что он имел в виду, потому что его голос всегда звучал иначе, когда шел из души. Я посмотрела на Ригеля: руки в карманах куртки, волосы, слившиеся с вечерними сумерками, бледное лицо… В такие моменты смотреть мне в глаза было для него все равно что смотреть в себя.

Он не мог к ним привязаться. Он ни к кому не мог привязаться. Это правда. Синдром покинутости и психологическое бремя болезни взращивали в нем чувство незащищенности с раннего возраста. А отношения с кураторшей только усугубили ситуацию. В детстве Ригель отчаянно нуждался в любви, но, получив ее от такой женщины, в дальнейшем отвергал материнскую заботу и любовь. Маргарет была монстром, и он это знал.

Он отказался от чувств и от привязанностей. Одиночество, разочарование и отсутствие точек опоры подорвали его способность создавать эмоциональные связи.

В этом нет его вины. Он берегся от чувств как от инфекции, постоянно вырабатывал антитела, которые должны защитить его от болезни. Посреди темной улицы я приняла его молчание и взяла Ригеля за руку. Я не осмелилась сказать ему, как сильно Анна и Норман любят его, но в глубине моей души жила уверенность, что тот мальчик, которым Ригель когда-то был, хотел бы любить их в ответ.

Снова зазвенел дверной звонок. Я поставила бокал и пошла открывать. В прихожей чуть не запнулась об Клауса. Он остановился и зыркнул на меня, раздраженный тем, что в доме так много гостей. Я взяла его на руки, поцеловала в макушку, почесала за ухом, как он любил, и улыбнулась, услышав его мурлыканье. Затем аккуратно опустила его на нижнюю ступеньку лестницы, откуда котяра бросил на меня обиженный взгляд, вероятно, недовольный тем, что я уделила ему не так много времени, как он того заслуживал.

— Уже открываю! — весело крикнула я, распахивая дверь.

И застыла в изумлении. Передо мной предстало прошлое, на мгновение заслонив меня от настоящего. Стоявший на пороге парень смотрел на меня во все глаза. Когда наши взгляды встретились, я почувствовала, как мое сердце ухнуло куда-то в пустоту и время остановилось.

— Питер?.. — прошептала я еле слышно.