– Можно и до…

– После.

Сдерживаю рвущееся из горла рычание. Он выбирает столик у высокого окна. Белая скатерть сверкает в солнечных лучах.

– Омлет, глазунья?

– Йогурт.

Этьен хмурится:

– Завтрак – главная трапеза дня.

Я бросаю на него умоляющий взгляд:

– Только не заставляй меня есть.

Гойар поджимает губы и отходит к стопке подносов, а затем к стойке с едой.

Я практически никогда не завтракала в столовой, предпочитая по возможности пропускать скопления студентов. Не хотелось начинать утро с окриков «Маленькая стипендиатка» и «подстилка Маунтбеттена». К тому же завтрак никогда не был моим любимым приемом пищи. Сейчас все студенты молчат. Исподтишка буравят меня взглядом и перешептываются. Мне становится неуютно, я отворачиваюсь к окну и разглядываю зеленый холм и пожелтевшие деревья. Осень семимильными шагами захватывает территорию.

– Доброе утро, Маленькая стипендиатка, – весело здоровается Шнайдер и без всякого приглашения присаживается рядом со мной.

Я стреляю в него взглядом, но молчу.

– Давай же, нагруби в ответ! Тебе же хочется!

– Не хочется. – Мой изможденный голос стирает нахальную улыбку с его лица.

Рыжие брови собираются на переносице.

– Ты, конечно, такая же отбитая, как и он… – бормочет Бенджамин и качает головой. – Прыгнуть, когда не умеешь плавать.

Я не уточняю, кого он имеет в виду. Недосказанное «Уильям Маунтбеттен» повисает в воздухе, вызывая мурашки по телу. Я отворачиваюсь. Бен в отличие от Этьена не пытается добиться ответа на вопрос «Что на тебя нашло?». Скорее всего, он понимает, что у меня нет другого ответа, кроме «не знаю». А быть может, мне надоело быть трусливой…

– Шнайдер. – Этьен опускает на стол два полных подноса. – Всегда было интересно: как получается, что ты такой бодрый по утрам после такого количества выпитого алкоголя?