Вся тяжесть этого дня опускается мне на веки, и я прикрываю глаза. Сквозь дремоту все же решаюсь задать вопрос:

– Что ты делаешь, Маунтбеттен?

– Схожу с ума, Ламботт, – эхом отзывается он.

И я проваливаюсь в сон, думая лишь об одном: не только ты сходишь с ума, Уильям. По этой дорожке мы шагаем вдвоем. Дорожка под названием Прекрасное сумасшествие. Безумная одержимость. Или… уроки нежности.

Глава 25

Глава 25

СКВОЗЬ СОН ЧУВСТВУЮ пульсирующую боль в груди. Мне требуются усилия, чтобы разлепить усталые, тяжелые веки. Приподняв затекшее тело, сажусь на постели. Моя грудная клетка сильно болит, до нее невозможно дотронуться.

– Повезло, что ребра не сломали, – доносится до меня знакомый напряженный голос.

Подняв голову, я сталкиваюсь с пристальным взглядом темно-карих глаз. Гойар сидит на стуле напротив стола, скрестив руки на груди, и задумчиво поглядывает на меня.

– Ты совсем больная? – Его грубый окрик повисает в воздухе. – Глубина бассейна шесть метров.

Я моргаю и пытаюсь сосредоточиться на самочувствии, мне даже дышать больно.

– Бен сказал четыре… – Мой голос неприятно хрипит.

– Бен ошибся, – отрезает Этьен. – И не то чтобы ты у нас великан и твой рост гребаных четыре метра. – Он качает головой. – О чем ты только думала?

Ни о чем. Логика и здравомыслие потерпели бы поражение, пытаясь втиснуть происходящее в рамки разумного. Все вокруг ненормально. Какой-то больной части меня хотелось покончить со всем; другая, не менее больная, ждала, чтобы меня спасли. Мне сложно признаться в этом даже самой себе, как можно объяснить свой поступок другим? Невозможно.

– Где Уильям? – Я кусаю губу.

Так больно, все тело ломит.

– У него дела, – без всякого сочувствия отвечает Этьен.

– Сколько сейчас времени?