О нет. Нет, нет, нет.

Нет.

Кто-нибудь может убить меня прямо сейчас? Или хотя бы стереть мне память?

Мое тело моментально нагревается, а лицо краснеет при мысли о том, что Кастил касался меня, нес на руках, мыл и уложил спать.

Мать твою, он помыл меня. Как я догадалась? Мои волосы чистые, и я пахну вишневым гелем для душа, запах которого я навсегда вычеркнула из своей жизни семь лет назад. Потому что он любил этот запах – нет, Кастил был одержим им. Когда-то он часто зарывался в мои волосы, дышал мной и облизывал мою кожу, как самый настоящий псих. И раньше меня это будоражило.

И, наверное, сейчас тоже.

Да что, черт возьми, со мной не так?

Я ненавижу эту версию себя. На самом деле я чертовски ее презираю. Я имею в виду ту версию, где другая Катерина не может остановиться вспоминать, что было вчерашней ночью. Я кручу его слова снова и снова. Как заезженная пластинка.

За последние семь лет мое сердце не билось так быстро, как в тот момент, когда он сказал, что я принадлежу ему, а после закинул на свое плечо, как какой-то варвар.

Его голос подобно жестокой симфонии врывается в мое сознание и заставляет каждый дюйм моего тела вспыхнуть:

“Молчи, Катерина, если не хочешь, чтобы я трахнул тебя в центре Лондона”.

Боже…

Теперь я хочу умереть. Официально.

Раздается громкий стук в дверь, и я вздрагиваю, ощущая, как в груди колотится сердце.

Черт. Я не готова видеть его сейчас. Ни сейчас, ни когда-либо вообще.

Я подхожу к двери и молю вселенную, чтобы это оказался не Кастил.

– Да?