Я качаю головой, ничего не говоря ему. Этот человек только что пожертвовал своим домом, чтобы помочь мне. Он потратил так много времени и сил, поддерживая меня этим летом.

— Это дико, — говорит он. — Увидеть эту часть твоей жизни. Это впечатляет, но в то же время пугает.

Мой взгляд метнулся к нему, на губах появилась ухмылка. — Я тебя пугаю, Малакай?

— Ты всегда меня пугала. Тем, насколько ты свободна. Насколько ты храбрая и уверенная в себе. Так почему же ты выглядишь там такой неуверенной?

Моя улыбка исчезает.

Это хороший вопрос. Я была уверена в своей карьере на протяжении многих лет. Я упорно трудилася, чтобы быть лучшей, так почему же меня сбивают с толку несколько фотографий?

— Мне кажется неправильным делать это здесь, — честно говорю я ему.

На его лице появляется недоумение. — Почему?

Почему? Потому что с тех пор, как я уехала в восемнадцать лет, у меня никогда не было места, которое я могла бы назвать домом, и хотя это пребывание такое же временное, как и другие, я чувствую, что этот дом важно защитить.

Я поворачиваюсь к нему лицом, указывая на кровать. — Они собирались положить вещи Макса на пол. Мы с тобой постоянно моем его посуду, его одежду, а они собирались положить это на пол, чтобы не мешалось. Кто так делает?

Кай хихикает. — Люди, которые не хотят, чтобы на их обложке были изображены стаканчики для детей, это не соответствует роскошному образу жизни. Я точно не знаю, просто догадываюсь.

На этот раз я не смеюсь, потому что слишком погружена в свои мысли.

— Миллс, иди сюда, — выдыхает он, делая один шаг в ванную. Он наваливается на меня всем своим массивным телом, заключая в утешительные объятия, и одной рукой обхватывает мою щеку, приподнимая мой подбородок, чтобы его губы встретились с моими.

Это неожиданно, но необходимо, поскольку и мое тело, и нервы тают от его прикосновений.

Язык Кая скользит по складке моих губ, и я открываюсь для него, позволяя ему взять контроль в свои руки. Это успокаивает так, как умеет только он.

Мне больше всего нравится в нем то, насколько он стабилен, насколько постоянен. Он берет на себя ответственность, с которой у других нет сил справиться, включая то, чтобы успокоить меня в данный момент. Мне каким-то образом нужно придумать, как украсть часть его жизнестойкости для себя, чтобы я могла забрать это с собой, когда уеду.

Кай заканчивает простым касанием своих губ к моим, прежде чем отстраниться.

— Спасибо тебе, — выдыхаю я.

— Я так горжусь тобой, Миллер. И я впечатлён.

Он хихикает, прижимаясь своим лбом к моему. — Не знаю, странно ли это говорить.