Как по маслу, отбивающий раскачивается, когда мяч делает нисходящий вираж, врезаясь внутрь.
Три страйка. Три аута. Подача окончена.
Трэвис встречает меня на полпути между домашней площадкой и площадкой питчеров, соединяя свою перчатку кэтчера с моей. — Черт, Эйс. С такой скоростью ты оставишь синяк на моей ладони. Как рука?
Я обхватываю себя за плечи. — Все еще чувствую себя хорошо.
Я бы добавил, что у меня в запасе по крайней мере еще один иннинг (
— Это то, что мне нравится слышать.
— Поехали, большой брат!
Исайя подбегает со своей позиции между второй и третьей базой и шлепает меня по заднице своей перчаткой. — Что на тебя нашло сегодня вечером?
Я уверенно бегу трусцой к блиндажу (
— Черт возьми, — смеется он. — Это из-за горячей няни?
— Что, черт возьми, ты только что сказал, Роудс? — Кричит Монти, когда мы проходим мимо него, поднимаясь по лестнице в блиндаж, где меня встречают шлепками по заднице, хлопками по плечам и бесконечными похвалами за сегодняшнюю подачу.
— Ничего. По-моему, я ничего не говорил. — он оглядывается. — Нет, я точно ничего не говорил
— Хорошо. Ты мне нравишься намного больше, когда молчишь. Он гладит меня по затылку. — Отличная подача, Эйс.
Кивнув, я нахожу первого сотрудника, который не занят.
— Сандерсон, — окликаю я одного из наших тренеров, когда сажусь на заднюю скамейку, достаточно высоко, чтобы мне было видно поле. — У тебя с собой телефон?