– Линда ослабила вожжи, потому что я пригрозил ей. Думаешь, почему она так легко согласилась на твои отношения с тем парнем? Рэйденом, кажется?
Забыв про туфли, я поднялась со скамейки и попятилась назад, ступая босиком по нагретому майским солнцем асфальту.
– Вайнона… – Папа встал и сделал шаг навстречу ко мне. – Я понимаю, тебе сложно все это переварить. Мы с Линдой действительно виноваты перед тобой, но мы оба любим тебя, и каждый из нас проявляет эту любовь так, как умеет.
Я покачала головой.
– Вы оба законченные эгоисты, папа, – процедила я сквозь зубы. – Из-за своих обид и неумения доверять друг другу вы превратили мою жизнь в гребаное кино с драмой и погонями, а я просто хотела… – Я покачала головой: – Впрочем, не важно, чего я хотела. Важно, что я узнала правду и… И теперь с чистой совестью могу сказать вам обоим…
Папа в недоумении нахмурился.
Я достала телефон и набрала маму. Через несколько гудков она ответила на звонок, и я включила громкую связь, неотрывно глядя в печальные синие глаза отца.
– Алло, Айви?
– Мама, папа говорит правду?
На линии воцарилась звенящая тишина, и через несколько секунд мама едва слышно произнесла:
– Да… Айви, прошу, дай мне все объяснить. Приезжай домой, и мы все обговорим.
– Когда-нибудь поговорим, – ответила я. – А сейчас… Идите вы оба к черту. – Я сбросила звонок, а потом положила телефон на асфальт. – Мне были нужны родители, а не дорогие подарки. Понимающая и любящая мама, а не надзиратель, который видел только мои недостатки. Заботливый и поддерживающий отец, а не Джеймс Бонд, который откуда ни возьмись свалился мне на голову.
– Вайнона, пожалуйста, дай нам шанс все исправить. Наши дороги с Линдой давно разошлись, но ты – наша дочь, и мы не хотим тебя терять.
– Если вы действительно хотите все исправить, то оставьте меня в покое. Вы оба. И передай это маме, потому что в ближайшие недели я ее ни видеть, ни слышать не хочу.
С этими словами я развернулась и зашагала босиком в сторону остановки.
Отец не последовал за мной. Как бы больно ни было это признавать, но у нас с ним всегда была особенная связь – более крепкая, чем с мамой. И он понимал, что сейчас ему нужно меня отпустить, чтобы не потерять окончательно.
Я решила поехать в кампус. Когда я вошла в комнату в общежитии, Тина при виде меня широко улыбнулась, но, заметив выражение моего лица, тут же поникла:
– Айви, все хорошо?