– Угу.

– И когда вы переезжаете? – Она старалась говорить равнодушно, но я чувствовала ее недовольство.

– Через неделю. У Рэйдена остался последний экзамен, без сдачи которого его не примут в Нью-Йоркский университет.

– А ты сдала все экзамены?

– Да, по правде говоря, они мне и не нужны. В программе по кулинарному искусству другие дисциплины, и мне придется учиться с первого курса.

Рэйден все мне рассказал. И про подставу Мэл с тортом, и про то, как она очерняла меня перед его родителями, и про то, что мои старания не прошли даром и Дебра согласилась мне помочь поступить в Нью-Йоркский университет. Теперь мы с Рэйденом будем учиться вместе. И жить тоже вместе.

Родители Рэйдена извинились передо мной за грубость и с тех пор относились ко мне гораздо теплее. Хотя они по-прежнему негодовали из-за того, что их сын снова упрямится и собирается продолжать изучение литературы. Мистер Вэнс не верил, что его сын сумеет выиграть пари, и утверждал, что он поступает не по-мужски, нарушив их уговор. Рэйден же заявил, что совершил ошибку, когда поставил на кон мечту всей своей жизни и не собирается расплачиваться за нее, остаток жизни изучая то, что ему не по душе.

– Ты рада? Это ведь твоя мечта – покорить Нью-Йорк.

Услышав в мамином тоне сарказм, я не смогла удержаться от ответной колкости:

– Да, очень рада. Я буду жить с любимым человеком, который понимает меня и поддерживает, несмотря ни на что, буду заниматься любимым делом и общаться с кем пожелаю. Без страхов, тотального контроля, паранойи и дурацких запретов.

– Я делала это, чтобы защитить…

– Мам, хватит. Ты делала это не для того, чтобы защитить меня, а чтобы… – Я раздраженно вздохнула: – Серьезно, а для чего ты все это делала? Ты знала, что папа рано или поздно добьется своего и возобновит со мной общение. Знала, что твоя тайна раскроется, но продолжала вести свои странные игры и заставляла меня в этом участвовать. Ответь мне зачем?

Мама ковыряла пирог вилкой, не поднимая головы.

– Я пыталась доказать себе, что держу все под контролем. Это призрачное ощущение давало мне силы не оглядываться назад. Я постоянно пыталась сбежать от совершенных мною ошибок, от осознания того, что разрушила все, что было мне дорого, своими собственными руками. – Наконец она посмотрела на меня. В ее взгляде не было вины или печали, лишь усталость. – Знаешь, это как спускаться с крутой горы. Чем быстрее бежишь, тем сложнее остановиться, и ты уже сам не замечаешь, что кубарем катишься вниз. Я так привыкла прятаться, убегать и скрывать правду, что просто не могла иначе.