Шарль любил модную одежду. Выкройки, материалы, лекала, отделка – всегда считал, что архитекторы и кутюрье делают примерно одну и ту же работу, вот и теперь изучал, как арабески огибают пройму, не теряя ни единого завитка.

Она почувствовала его взгляд. Скривилась:

– Знаю, знаю… Я не должна была его надевать. Я так растолстела с тех пор, как…

– то вы! – запротестовал он. – Вовсе нет, я рассматривал…

– Что рассматривали? – Она все еще была в напряжении.

– Узор на вашем платье…

– Узор? My God… не говорите мне, что уже видели что-то подобное!?

Шарль, улыбаясь, опустил голову. Женщина, которая умеет снять цепь с бензопилы, а наклоняясь, демонстрирует бледно-розовый лифчик, да еще одинаково хорошо говорит на двух языках, – с ней надо держать ухо востро.

Почувствовал, о ужас, что она тоже его рассматривает.

– Вы, наверно, спали под радугой?

– Да… С Джуди Гарланд.^[154]

Какая же у нее очаровательная улыбка…

– Знаете, чего мне здесь больше всего не хватает… – вздохнула она.

– Музыкальных комедий?

– Нет… Вот таких вот глупых пикировок… Потому что… – добавила она уже серьезнее, – это и есть одиночество. И дело не в том, что тут темнеет в пять часов вечера, и живность надо покормить, и детей угомонить, дело в том… Что здесь нет… Джуди Гарланд.

– Well, to tell you the truth, I feel more like the Tin Man right now…

– I knew you must speak English.^[155]

– Но, к сожалению, не достаточно, чтобы to catch your… motives…^[156]

– Тем лучше… – отрезала она.

– А какой язык у вас родной? – спросил он.