– Он не говорил.

– Он не знает, Джеральдина, никто не знает.

– Да почему же?

– Мы должны сначала во всем разобраться, а уж потом я хотела тебе рассказать.

– Но, Кэти, я твой друг, у тебя нет друзей ближе меня!

– Я знаю.

– Так почему ты не могла сообщить мне обо всем этом ужасе…

– Ты понимаешь почему. – Кэти опустила голову.

– Я не понимаю!.. Если бы кто-нибудь вторгся ко мне, в мой дом или офис, я бы сразу тебе сказала… я не стала бы хранить все эти глупые секреты.

– Я не плачу за твой офис, а вот ты платишь за мой, – сказала Кэти, все так же глядя в пол.

– Но это же не имеет никакого значения! Кто это сделал, Кэти, кто это мог быть? У полиции есть догадки?

– Они думают, мы сами это сделали, Джеральдина, вот что они думают. Что мы разгромили здесь все, чтобы получить страховку.

Марселла налила в ванну для Тома какое-то особое масло. Оно должно было снять боль в усталых мышцах, так она сказала; многие ее клиентки клянутся в этом.

– Большинство из них не встают в пять утра, чтобы испечь хлеб для «Хейвордса», они не тратят целые дни на то, чтобы вытаскивать огромные мешки и коробки разбитого и сломанного со своего рабочего места, – ворчливо откликнулся Том.

Говоря это, он слышал собственный голос, ноющий и полный жалости к себе, а ведь он всегда презирал подобных людей. И почувствовал, что Марселла слегка отшатнулась.

– Я знаю, тебе очень тяжело, но подумала, что это, может быть, позволит тебе почувствовать себя немножко лучше.

Она потратила кучу с трудом заработанных денег на этот подарок для него, а в ответ услышала только жалобы.

– А можно надеяться, что ты помассируешь мужские плечи? – спросил он.

– Конечно, но, вообще-то, предполагается, что сначала мужчина должен полежать десять минут в ванне, отмокнуть. – Она уже улыбалась.