Но у Святой Римской церкви было на этот счет другое мнение. Как только Эдуардо стал священником, его тотчас отослали прочь. Эдуардо уже был на пути к месту своего назначения, которое могло находиться где угодно! На Сицилии, в Африке – или совсем близко, в садах на Монтекатини в центре Рима.

Чиро было предписано вернуться домой, в Америку, через неаполитанский порт. Билет до Неаполя он купил на железнодорожном вокзале.

Стоя на платформе в ожидании поезда, Чиро представлял, что можно выйти из Рима по древнеримской дороге, Виа Тибериус, добраться до Болоньи и сесть там на поезд до Бергамо. Он так и видел, как едет в повозке по Пассо Персолана, поднимаясь все выше в горы, и смотрит вниз, в ущелье, думая, что бурая осенняя ежевика ничуть не хуже весенних цветов. Чиро представлял, как будет восхищаться абсолютно всем в своих родных горах, но в груди щемило вовсе не от тоски по какому-то конкретному месту. Эта боль была связана с чем-то еще. Он знал – чтобы утолить эту боль, он должен вернуться в Америку.

Энца выключила настольную лампу рядом со швейной машинкой, встала с табурета и потянулась.

– Эй, привет! – Вито просунул голову в костюмерную. – Как насчет ужина?

– Как насчет «да»? – Энца надела жакет.

– Где Лаура? – спросил Вито.

– Колин пригласил ее сегодня к себе, повидаться с мальчиками.

Подмигнув, Вито замурлыкал свадебный марш: «Пам, пам, пам, пам…»

– Куда пойдем? – Энца достала из шкафа пальто. – Мне понадобятся перчатки?

– И шляпка.

– Шикарная?

– Возможно.

– Я шикарная девушка, – сказала Энца.

– И с каких это пор?

– Есть один джентльмен, который таскает меня по разным модным местам. И теперь я пью только из баварского хрусталя, а если икра недостаточно холодная, я просто не способна ее съесть.

– Бедняжка!

– Боюсь, я никогда больше не увижу Хобокен.

– Ты можешь помахать ему из каюты первого класса «Куин Мэри».