Фирмин увлеченно продолжал, не замечая, что Матиас становится все бледнее. Амандус любовник Геновевы? Это известие поразило молодого человека, как удар по голове. Услышав об этом от Фирмина, Матиас задался вопросом, почему он сам ничего не замечал. Ведь все признаки были налицо!

Однако еще больше его потрясло другое. Фирмин заявил, что визит Геновевы в Фирценхайлиген состоялся ровно за девять месяцев до рождения ее сына. В то время Матиас вступал с ней в половую связь лишь дважды – за три недели до ее поездки в Фирценхайлиген, когда его отец отправился на охоту, будучи гостем маркграфа Иоганна Фридриха Бранденбург-Ансбахского, и примерно четыре недели спустя, когда старый граф оправился после болезни и поехал к настоятелю Северинусу, чтобы пожертвовать деньги на нужды монастыря в честь своего выздоровления. Следовательно, если Матиас действительно был отцом этого ребенка, тот провел в материнской утробе либо десять, либо всего восемь месяцев. Матиас вспомнил: повитуха утверждала, что ребенок выглядит так, как и положено выношенному новорожденному.

В порыве гнева Матиас приказал конюху оседлать жеребца. Он собирался поехать домой и призвать к ответу этих двух негодяев. Но когда конюх привел коня, Матиас уже немного остыл. У него был долг перед подчиненными, которых он не мог оставить на произвол судьбы. Кроме того, Вальдекский мог счесть его ненадежным и даже поставить сзади, где он не сможет искупить свои грехи ценой горы из языческих черепов.

С трудом взяв себя в руки, Матиас приказал конюху отвести жеребца на место и обратился к Фирмину:

– Спасибо, что открыл мне глаза, и прости за то, что я пренебрегал тобой и оскорблял и тебя, и других, таких же преданных, как ты, слуг.

– Ничего страшного, – ответил Фирмин не совсем искренне, ведь он был оскорблен до глубины души, когда его понизили до статуса обычного слуги. – Жаль только, что графиня довела Йоханну и Карла до отчаяния и им пришлось сбежать, – добавил он, разбередив очередную, еще более болезненную рану.

Молодой граф подумал о завещании отца, которое фратер Амандус подделал по наущению Геновевы. Он, Матиас, мог бы предотвратить это, но вместо этого дал мачехе полную волю. Из-за страха перед ней близнецы сбежали, а их мать незаслуженно получила репутацию прелюбодейки.

При этом настоящей прелюбодейкой была именно Геновева. Отец Матиаса знал об этом, потому и лишил ее и тогда еще не родившегося ребенка наследства. Как, должно быть, потешалась над старым графом его вдова, когда ей удалось подделать завещание и получить долю наследства для себя и своего сына.