Оставляю Уайетта.

В своей крошечной комнате я лежу в нижнем белье на матрасе с принтом в виде принцесс. Здесь по-прежнему так жарко, даже в полночь, что комната, кажется, дышит вместе со мной. Вентилятор, сипящий на перевернутом ящике из-под молочных бутылок, показывает мне язык – линялую желтую ленту воздуха.

Думая о своей жизни, я всегда понимала, что в ней есть лишь «до» и «после», если вести отсчет от линии разлома. Египта. Маминой смерти. Рождения Мерит. Словно есть одна Дон, занимающая воздушное пространство по левую сторону от разлома, и другая Дон – обитающая по правую. И мне трудно понять, как одна Дон эволюционировала в другую. Неужели появилась новая линия разлома? И можно ли стереть прежнюю, вернувшись в ту точку, где все резко изменилось?

Брайан постоянно излагал при мне эту теорию, поэтому я твердо знаю, что правильный ответ: «нет». Мы не можем включить перезагрузку, и то, что мы осознаем в одной временно́й шкале, не согласуется с осознанием во всех остальных временны́х шкалах, по которым мы могли бы путешествовать. Хотя дело, безусловно, обстоит совсем по-другому. Ветеран Второй мировой войны пятьдесят лет спустя получает наконец диплом об окончании колледжа. Мужчина женится на своей школьной возлюбленной через семьдесят лет после того, как они впервые разделили сэндвич с арахисовым маслом. Мальчик из развивающейся страны, родители которого умерли от лихорадки Эбола, становится врачом и возвращается на родину, чтобы бороться со смертельным вирусом. Во всех этих случаях сила судьбы проявилась не сразу. Но даже если так, получатель подарка уже не тот, кем он был когда-то: полным надежды, с доверчиво распахнутыми глазами. Ведь к тому времени он успел пожить. И когда он держал диплом, или руку жены, или стетоскоп, то наверняка думал: «Ну что ж, на это ушла целая вечность».

Возможно, Уайетт не единственный, кто заблуждается насчет смысла жизни. Возможно, смысл жизни не в аккумулировании знаний или любви, а в коллекционировании сожалений.

Я никак не могу уснуть и машинально кручу на пальце обручальное кольцо. Я вышла замуж во вторник днем, чуть меньше чем через год после смерти мамы. На самом деле я даже не сказала Брайану, что выйду за него. Когда Мерит было от роду всего несколько месяцев, Кайран уже видел в Брайане отца. Дом Брайана стал моим домом. Мне больше не приходилось спрашивать, где лежит чистое постельное белье и в каком ящике искать набор миниатюрных отверток для очков. И к тому времени, как Брайан предложил узаконить наши отношения ради удобства выплаты налогов и получения медицинской страховки, это показалось вполне разумным. Мы вели довольно комфортное рутинное существование, и вряд ли клочок бумаги мог кардинально изменить мою повседневную жизнь. И постепенно образ Уайетта начал меркнуть в дальнем уголке моей памяти: с таким же успехом я могла его выдумать.