Кейти протянула ко мне руку.
– Я знаю его как Санди, но вам он известен под другим именем.
Она сделала шаг в сторону и замерла в ожидании. Стеди подтолкнул меня.
Дрожа, я повернулся к нему.
– Вы сделали это намеренно.
Старик кивнул. Его взгляд был взглядом солдата времен войны.
– Да, я сделал это намеренно.
Я прижался губами к его лбу.
– Я люблю тебя, старик.
Он потянулся ко мне, схватил за руку и прошептал:
–
Стеди провел по моему лбу большим пальцем. Я развернулся и начал долгий, медленный путь к сцене. За три ряда до сцены в проход вышли Род и Моника. Он поседел. Она прибавила несколько фунтов. Справа от них стояли трое детей. Мальчик и две девочки. Моника шагнула ко мне. Она прикрывала руками рот, качала головой и плакала. Через несколько секунд она обняла меня, вцепилась. Род сделал то же самое. Потом он положил руку на плечо мальчика:
– Это наш сын. Наш Питер.
Мальчику было лет семь. Может быть, восемь. Очки с толстыми стеклами. Симпатичный парнишка. Он протянул мне руку.
– Здравствуйте, сэр. Вы тот самый писатель? – Он подтолкнул очки повыше. – Мы прочли все ваши книги.
Я пожал ему руку. Моника не отпускала меня несколько мгновений. Плакала. Всхлипывала. Я поцеловал ее в щеку, а потом опустился на одно колено, чтобы поговорить с мальчиком, глаза в глаза.
– Я был когда-то писателем. – Я перевел взгляд на сцену. – Думаю, сейчас нам предстоит выяснить, остался ли я им.
Он кивнул.
Медсестра, передавшая мне в лифте именинный торт, перегнулась через подлокотник своего кресла у самого прохода. На ее лице было изумление. Я схватил ее за руку.