– Ваша улыбка… согревает меня. У вас очень красивая улыбка.
Когда я повернулся, возле меня стояла Лиза. Ежик рыжих волос. Она выросла. Просто Джули Эндрюс в детстве. Никаких катетеров, никакой капельницы. Хороший цвет лица. Я встал на оба колена. Глаза в глаза. Она потянулась, провела по моей щеке тыльной стороной ладони, а потом вцепилась в книгу, которую я подарил ей на Рождество.
Я поднялся по ступеням.
Кейти встретила меня, взяла под руку, подвела к микрофону и прошептала:
–
Она поставила передо мной микрофон, отошла в тень и остановилась там. Свет прожекторов освещал мое лицо, оно появилось на всех экранах, и кое-кто узнал меня. В зале воцарилась мертвая тишина, такое выражение подойдет. Единственным звуком было мое прерывистое дыхание, усиленное микрофоном. Перед сценой сидели ребятишки – человек сто. Коляски, костыли, капельницы, очки с толстыми стеклами, шрамы и пластыри. Я посмотрел сначала на них, потом на остальную аудиторию. Я разгладил рукой первую страницу, пытаясь найти слова. Место, с которого начать. Я посмотрел на Кейти, но она даже не попыталась подойти ко мне. Сияющий Стеди стоял в задних рядах. Я истекал потом.
Я стоял один, потребность – в одной руке, страх – в другой, надежда – вне досягаемости.
– Я… – Это было трудно, может быть, труднее всего. – Я…
Сколько бы я ни пытался, слова не шли.
Не в силах произнести ни слова, я взял микрофон со стойки, подошел к краю сцены, сошел с нее на ковер и сел по-турецки. Я махнул рукой детям и медсестрам, которые были рядом.
– Идите сюда. Ближе. Садитесь вокруг меня.
Дети сползли на края своих сидений. Медсестры им помогли. Кейти тоже. Сотня ребятишек начали игру «вытащи спичку». Куча-мала перед сценой. Я ждал, пока каждый из них не окажется – шаркая, переваливаясь или ползком – рядом со мной. На это ушло несколько минут. На многих детях были футболки с изображением пирата Пита, Пита Хейна или поднявшего все паруса корабля «Многоречивый». У некоторых на шее висела имитация волшебной медной подзорной трубы. Кое-кто крепко держал в руках старые издания моих книг.
– Всегда лучше, когда наши колени соприкасаются.
Они придвинулись ближе. Огромный экран над моей головой показывал меня сидящим среди моря сломанных и смеющихся детей. Я посмотрел на экран и увидел себя, смотрящего на самого себя. Четкая картинка.
Я среди ненужных людей. Мое место в мире.
Многие в задних рядах встали, чтобы видеть меня. Операторы телевизионных каналов снимали со сцены над моей головой и из ряда передо мной. Тремя рядами дальше махал мне рукой мой бывший издатель. Редактор плакала. Мне нужно было кое-что объяснить.