Уит не стал раздумывать. Он бросил пистолет, и оружие со звоном упало к нашим ногам инициалами вверх. Слезы жгли мне глаза. Уит так и не сказал, кому принадлежал этот пистолет, но я знала, как много он для него значил.

– Я здесь из-за Эльвиры. Пожалуйста, отпустите ее, – быстро произнесла я. – Я не буду сопротивляться, только не причиняйте вреда ни ей, ни моему другу.

Позади меня раздался голос, резкий и знакомый:

– Грузите обоих на борт.

Мужчина, державший пистолет, бросился на меня, закрыв мне нос и рот грязной тряпкой. От запаха химикатов меня затошнило, а на глаза навернулись слезы. Я смутно услышала, как Уит издал яростный рев. Я боролась с тисками, стягивающими мои ребра, но перед глазами все расплывалось.

Я моргнула, и мир потемнел.

Я закрыла глаза и погрузилась во тьму.

Меня поместили в гробницу.

Стены были неровными, желтовато-бурыми. Узкое пространство было заставлено ящиками и бочками. Тесную комнату освещала единственная свеча. Я попыталась пошевелиться, но мои руки не слушались: что-то грубое царапало нежную кожу на запястьях. Они были крепко связаны за спиной, болезненно и неудобно.

– Уит? – позвала я.

– Я здесь, – ответил он, обходя груду ящиков, поставленных один на другой. Его руки тоже были связаны за спиной, а на правой щеке красовался синяк. Из разбитой губы сочилась кровь.

– Ты ранен, – сказала я.

Уит опустился передо мной на колени.

– Ты была без сознания несколько часов, – сказал он хрипло, но настойчиво. – Как ты себя чувствуешь?

– Кружится голова. Хочу пить. Но, думаю, со мной все в порядке. Что они со мной сделали?

– Тряпка была пропитана хлороформом, – ответил Уит, и от гнева его голос задрожал. – С нее капало. Я боялся, что ты не очнешься.

– Я в порядке, – повторила я, медленно продвигаясь вперед, пока наши колени не соприкоснулись. – У тебя в карманах есть что-нибудь, что могло бы нам пригодиться?

– Они забрали все, – мрачно сказал Уит. – Пистолет. Даже пуговицу.

Я застонала.