– Риггс?
Я игнорирую голос, который зовет меня.
Черт с ним, с Карло. Если он решил остановить меня, то я устрою здесь сцену. Пускай все видят, какой я паршивец. Единственное, в чем я ошибся – надо было добить этого говнюка. Вот и все.
– Риггс! – командует Карло, его голос становится ближе. Я не останавливаюсь. – Я посмотрел запись. – Я замедляю шаг, но не останавливаюсь. – И знаю, о чем вы говорили.
Мои ноги замирают на месте. Я поворачиваюсь к Карло Моретти, который буквально бежит за мной, а за ним следуют камеры.
Вокруг него поднимается шумиха. Кругом пресса, пытающаяся запечатлеть, как Карло увольняет пилота-новичка.
Жаль, что они не знают, что это уже произошло.
Он приближается, его глаза прикованы ко мне. Грудь тяжело вздымается. Он останавливается, но, кажется, его колени вот-вот ослабеют.
– Я все слышал и видел, – тихо говорит Карло, делая жест, чтобы камеры отошли. Пресса делает шаг назад, но она все еще рядом.
– И что?
– Чтобы сложить два и два не нужно быть гением. Мне просто стыдно, что ты защитил мою дочь, когда я даже не знал, как сильно она нуждалась в защите.
– Сэр, я не знаю, о чем вы говорите, – отвечаю я, не желая предавать доверие Камиллы.
Карло кивает.
– Ну, конечно, не знаешь. И я уважаю тебя за это больше, чем ты можешь себе представить.
– Снова спасибо за возможность. – Эти слова даются мне нелегко, но я заставляю себя сказать их, прежде чем развернуться и уйти.
– Спенсер.
Я оборачиваюсь через плечо, и Карло протягивает мне руку для рукопожатия.
Дрожь в его конечности меня настораживает. Она сильная и очевидная, и, прежде чем в глазах Карло мелькает беспокойство, я делаю шаг к нему, закрывая нас от камер, и беру его руку в свою, чтобы пожать.
Но почему у него, черт возьми, трясется рука? Почему кажется, будто она… вибрирует? Я понимаю, он напряжен, но…