Утро встречает Леона с кузнечным молотом в руках. Стоит открыть глаза, как голова оказывается на наковальне, а сверху кто-то коварный делает глухое сильное «бум!».

За все нужно платить, а за отключение мозга на целый вечер тем более. Леон покорно принимает свою судьбу: он вытягивает руку, цепляет вторую подушку и обнимает ее, поджимая колени.

Подушка пахнет Зои, и это явно фантомный аромат, потому что Леон точно менял постель позавчера и ничего такого быть не может. Мозг играет с ним злую шутку, что даже немного обидно. Столько лет они были верными друзьями, и к его голосу Леон прислушивался куда чаще, чем к остальным, а тут такая подстава.

Он даже не нащупывает очки, чтобы не видеть этот мир. От головной боли все расплывается в огромное невнятное светлое пятно. Боже, как же паршиво – а вроде не смешивал алкоголь. Нос улавливает свежий ветерок: он что, открыл окно на ночь? Как предусмотрительно для человека, который лег на лавочку, потому что больше не мог сидеть.

Стоп. Как Леон попал домой? Последнее в памяти – пруд, тоска и лавочка, все остальное залито черной краской. Неужели его навыки добираться до своей постели не только не заржавели за годы самоконтроля, но и вообще превратились в инстинкты?

Нужно дойти до душа, от него несет, как от свиньи, и желательно сделать это сейчас, пока не пришел клининг… А какой сегодня день, они вообще должны приходить?

Леон выпрямляется, перекатывается на спину и аккуратно опускает ногу на пол. За ней вторую. Первая же попытка поднять голову отзывается такой жуткой болью, что идея с душем становится утопией.

Придется ползком. Дюйм за дюймом Леон сдвигается вниз, пока не оказывается на четвереньках. Теперь очки… Ебаный в рот. Их нет на месте, в обычной их выемке в тумбе. Глупо шаря вокруг, Леон пытается сфокусировать зрение хотя бы на стене, но получается плохо, а молот снова бьет по голове наотмашь.

Наконец очертания комнаты становятся отчетливее. На тумбе, прямо перед его носом, стоит бутылка с водой. А рядом – очки, телефон и бумажник. Значит, он хотя бы донес это все до дома, но почему не убрал на место?

Капли воды падают в пересохшее горло, как в сырую землю, и Леон не замечает, как выпивает бутылку подчистую. Теперь можно надеть очки – все, комната прогрузилась – и ползти в ванную на четвереньках.

Прохладный душ оказывается спасением: постепенно голова становится чуть легче, теперь ее хотя бы можно держать прямо. Когда Леон снова способен подняться, он выключает воду и принимает волевое решение что-нибудь съесть. Кроме вчерашней лазаньи в желудке был только виски, и, возможно, это и есть корень проблем.